Сценарий по рассказу «Акулькин муж» Ф.М. Достоевского [Ирина Андрианова] (fb2) читать постранично, страница - 12

родственницей, а за Акулиной в сени.

Родственница: – Изверг чистый, кишки твои гнилые!

Следующая картина

Акулина в сенях. Вбегает Ванька.

Ванька: – Ах ты паскуда! Обесчестила меня! Через тебя такие муки терплю!

Бьет ее ладонями по голове. Акулина с плачем садится на пол, закрывает голову.

Акулина: – За что же? Что я сделала тебе?

Ванька: (падает на колени и, задыхаясь, продолжает бить): – Она еще спрашивает, за что! Она еще спрашивает!

Следующая картина

Спустя пару дней. Ванька сидит за столом, жует хлеб. Мать в стороне хлопочет около печи. К столу с дымящейся кастрюлей подходит Акулина, нервно оправляя платок. Видно, что она пытается скрыть платком огромный синяк на лице. Молча ставит кастрюлю на стол, наливает Ваньке в тарелку в суп. Ванька виновато поднимает на нее глаза и снова опускает. Начинает есть. Потом откладывает ложку, смотрит на нее. Взгляд его все более ожесточается.

Ванька: – Это че за помои?!

Толкает тарелку, она подлетает, обливает Акулину горячим супом. Та хватается за обожженную руку.

Ванька: – Что это такое, тебя спрашиваю? Свиньям такое носи!

Мать (всплескивает руками): – Опять с цепи сорвался! Чем не угодили тебе?

Акулина закрывает лицо руками и плачет. Ванька, глядя на это, свирепеет.

Ванька: – Ну что воешь? Перед кем жалишься?

Акулина убегает. Ванька вскакивает и бежит за ней в дальнюю комнатку. Через секунду оттуда доносятся ее рыдания и ванькина брань. Мать бежит к ним.

Следующая картина

Клеть. Ванька бьет Акулину всем, что попадается под руку. Хватает за волосы, толкает об стену. Она поднимается, он снова швыряет ее.

Мать (кидается между ними, хватает Ваньку за руки): – Стой, подлец, варначье твое мясо!

Ванька (пытается оттолкнуть ее): – Убью! И не смей мне теперь никто говорить! Потому меня обманом женили!

Следующая картина

Мать Ваньки стоит около калитки и вполголоса переговаривается со знакомым, пожилым мужиком. В глубине двора виден Ванька, он у конюшни смотрит подкову у лошади. Мимо с ведром проходит Акулина. Видно, что ее лицо избито и исцарапано.

Мать (тихо, оглядываясь на Ваньку): – Кажинный день бьет. Иной раз с утра до вечера. То встала неладно, то пошла нехорошо. А не побьет, так ему скучно. Как привычку взял.

Мужик (солидно-рассудительно): – Да чего ж бить-то? Руки свяжут, язык не завяжут. Бить тоже много не годится. Накажи, поучи, да и обласкай. На то жена.

Сцена 13.

Горница Ваньки. Дверь открывается. Входят Анкудим и Марья Степановна. Она кланяется, он стоит прямо, смотрит строго. Ванька валяется на кровати, как видно, с похмелья. Его мать и Акулина хлопочут по хозяйству. Родители Акулины успевают заметить, что лицо дочери в синяках. Завидев их, она быстро уходит из горницы. Мать тоже старается незаметно отодвинуться в уголок.

Ванька не встает и не приглашает садиться гостей, смотрит нахально.

Анкудим (распаляясь): – Ты что же это с дочерью нашей делаешь?

Ванька: – А тебе чего? Была твоя дочь, а теперь мне жена. Не тебе у меня отчета спрашивать.

Анкудим (дрожа): – Знаешь что… Ты еще не бог знает какой член! Я на тебя и управу найду!

В сердцах выходит и хлопает дверью. Марья Степановна устремляется было за ним, но через секунду возвращается. Ванька усмехается и садится на кровати.

Марья Степановна (слезно): – С докукой я к тебе, Иван Семеныч. Статья небольшая, а просьба велика. Вели свет видеть, батюшка! (Кланяется в ноги). Смирись, прости ты ее! Нашу дочку злые люди оговорили: сам знаешь, честную брал… (Плачет).

Ванька (ломается, куражится): – Я вас и слышать теперь не хочу! Что хочу теперь, то над всеми вами и делаю, потому что я теперь в себе не властен, а Филька Морозов мне приятель и первый друг.

Следующая картина

Сени, темно. Шепчутся мать Ваньки и заплаканная Марья Степановна. Рядом с ними щель в горницу, доносится ванькина ругань.

Марья Степановна: – Что же теперь будет-то, голубушка? Пособи уж ты! Ведь и вправду насмерть прибьет!

Мать: – Да я что ж могу, милая! Меня-то он разве слушает! Опять все это Филька Морозов, черт окаянный. А через него и наш от рук отбился.

Марья Степановна (испуганно): – Что, неужто опять вместе закурили?

Мать: – Куды! И приступу к нему нет. А Филька тот и совсем как есть опился. Слыхала – все свое порешил и в наемщики к Михайлову нанялся, в солдаты за старшого сына пошел. Так он мало, что деньги сполна получит, он теперь до того самого дня, как свезут его, у них надо всем в доме стал полный господин. Такое над хозяином настроил, так только святых вон понеси!

Марья Степановна: – Ох-ох!

Мать: – Я, дескать, за твоего сына в солдаты иду, значит, ваш благодетель, так вы все мне уважать должны, не то откажусь. Так Филька-то у Михайлова-то дым коромыслом пустил, с дочерью спит, хозяина за бороду кажинный день после обеда таскает – все в свое удовольствие делает. Кажинный день ему баня, и чтоб вином пар поддавали, а в баню его чтоб бабы на своих руках носили. Ну, понятно, опять без просыпу гуляет, опять товарищи набежали, и наш первый