Памятники Византийской литературы IX-XV веков [Коллектив авторов] (fb2) читать постранично, страница - 3

великие математики древности, эллинские поэты. С именем Льва Математика связывают изобретение автоматической световой сигнализации во дворце и первое применение букв в качестве числовых символов.

Укрепление византийской государственности и культурные сдвиги дали импульс миссионерской деятельности Византии среди соседних народов. В 863 г. ученые монахи, братья Кирилл и Мефодий, посланные с духовной миссией в Великоморавское княжество, перевели на славянский язык книги Ветхого и Нового Заветов, составив для славянских племен систему письменности, основанную на греческой графике. Таким образом, Константинополь становится единым культурным центром греко–славянского мира, и эта черта внешнеполитического положения империи оказала существенное влияние на развитие ее культуры.

Для византийского общества в IX в., в условиях пробуждения интереса к античности, закономерным и очень характерным явлением была просветительская деятельность патриарха Фотия (820–891 гг.), многогранная натура которого оставила глубокий след в политической и культурной жизни Византии. Фотий был идеологом провинциальной знати, убежденным сторонником религиозной независимости Византии, — при его прекрасном образовании он не знал (и видимо не хотел знать) латинского языка; в 867 г. по его инициативе произошло первое разделение западной и восточной церквей.

Владелец огромной библиотеки, Фотий собирал вокруг себя любознательную молодежь. Эти собрания происходили в доме патриарха, и впоследствии он с удовольствием вспоминал о той атмосфере дружбы и взаимного уважения, которая всегда царила среди участников. В истории культуры греческого средневековья кружок Фотия открывает страницу литературной критики, а в истории мировой культуры — предвосхищает обычай того живого общения интеллигенции, которое составляет специфику возрожденческого гуманизма в Западной Европе.

В кружке Фотия обсуждались не только теологические, но также и философские и литературоведческие вопросы; нередко беседа касалась формы и стилистических достоинств произведений. Материалом для Фотия наряду с раннехристианской литературой служили многочисленные произведения античности. В замечательном памятнике этих «чтений», составленном самим Фотием, так называемом «Мириобиблионе» (в дословном переводе «Множество книг») упоминаются самые разнообразные в жанровом и хронологическом отношениях произведения античной прозы. Здесь и два величайших философа древности — Платон и Аристотель, и ораторы — Исократ и Демосфен, и ученые — Гиппократ и Павсаний, и греческие романы времен второй софистики, как, например, Гелиодор, и авторы, творившие на закате античности, как Либаний.

В это же время определились и два основных направления в трактовке и использовании античного наследия, которые стали специфическим явлением византийской культуры до конца ее существования. Сам Фотий и его ближайшие ученики были сторонниками «аристотелевской основы» в исследовании античности — метода, который вошел в практику со времени Иоанна Дамаскина, применившего логику Аристотеля к богословию. Углубленное изучение диалектики и «Категорий» Аристотеля, усвоение его методов было для Иоанна Дамаскина естественным продолжением пути ранневизантийских комментаторов–аристотелистов — Порфирия и Аммония; таким же путем шел и Фотий. Произведения античных авторов, полагал он, должны быть в первую очередь материалом для упражнений в развитии формально–логического мышления, но никоим образом не следует допускать их в область эмоционального воздействия, — область, которая должна принадлежать церкви. Произведения эллинских философов, историков, ораторов считались для таких занятий наиболее подходящим материалом. Поэтому отсутствие в «Мириобиблионе» заметок об античной поэзии было, видимо, явлением не случайным. В этом плане становятся понятными и те нападки, которым со стороны Арефы, епископа Кесарийского, ближайшего ученика Фотия, подвергся придворный мистик (т. е. императорский секретарь) и дипломат Лев Хиросфакт, воспринимавший античность по–иному.

Лев Хиросфакт и его единомышленники (наиболее значительным из которых, судя по сохранившимся эпистолярным памятникам, был поэт–гимнограф Афанасий Квестор) занимались преимущественно Платоном. Стремясь возродить подлинный дух античной культуры, они копировали и изучали тексты греческих лириков и трагиков, интересовались также и греческой музыкой. Фотий и его приверженцы видели в подобном направлении интересов отступление от христианства. В своем памфлете «Хиросфакт, или Ненавистник чародейства» Арефа обвиняет противника в «отречении от самого существенного в Священном Писании и от самого основательного в греческой образованности» — последние слова содержат намек на пренебрежение Хиросфакта к Аристотелю. Сам же Арефа занимался не только Аристотелем; многие произведения древних авторов были переписаны по его инициативе и на