Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт художественный трёп.
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Вот такую закономерность и обнаружил Петрович, продолжая горевать о прежних своих глазах. Но, горевать уже не по-настоящему, скорее — по инерции. Из вредности и несносного своего желчного характера. Не хотелось старику даже самому себе признаваться, что, скорбя и стеная, сам он на новый трехцветный мир смотрит с живым интересом и любопытством. И уже подумывает о преимуществах своих новых глаз…
— Привет, старая рухлядь! Живой еще?
Петрович вздрогнул и покосился.
Сильвестр! Соседушка ненаглядный. Вообще-то зовут соседа… Сеней, но попробуй только его так назвать. Драчун и забияка, каких поискать еще надо. И… очень любит импортные словечки.
«Что же меня молнией не пришибло-то, — мелькнуло в голове у Петровича. — Насмерть! Ведь не ходит беда поодиночке! Ох, не ходит…»
— Что замер? Здороваться будем, или нет? Язык что ли проглотил, развалина?
Коренастая и несоразмерная фигура Сени-Сильвестра — вся в буграх перекачанных мышц. А еще она тревожно мерцала алыми пятнами. Краснее всего было снизу. Хотя… судя по интенсивности красноты, уровень опасности пока еще не такой серьезный. Не больше, чем у того булыжника на дороге.
Можно и поговорить.
— Здоров, молодой, коль не шутишь! Все мух гоняешь? Не надоело еще?
— Ха! Мух. Прикалываешься, старый? Я тебе что, головастик что ли малолетний? Мои темы посерьёзнее будут. Таким старым колченогам, как ты, мои расклады и не снились!
— Хамло ты, Сильвестр. Старость не уважаешь. Я ведь тебя еще во-от таким вот помню. Мальком беспомощным. Плавать тебя учил. Помнишь хоть?
А про себя: «Знал бы, что такое безобразие вырастет, ей-богу, притопил бы на затоне…»
— Многие меня учили, — ворчливо заводится сосед, — всех не упомнишь. А за «хамло» можно и в бубен…
Багряные сполохи на теле Сильвестра стали гораздо ярче. Его мутные на выкате глаза вообще полыхнули кроваво-красным огнем, как у сказочного дракона.
— Ну, не серчай, не серчай, Сильвеструшка. Вон, гляди, детишки твои на берег повысыпали. Настрогал, сердешный, радостей себе на старость. А я вот, один-одинешенек бедую. Некуда и головку свою сиротливую преклонить.
Ага, желтеет фигура у скандального соседа. Только по лапам его мосластым шныряют еще розовые огоньки.
— Да, что мне эти оглоеды! — Сильвестр лениво пережевывает какую-то травинку. Он само равнодушие, но на детвору косится с необычной для его уродливой морды нежностью, — дурное дело не хитрое, не учи отца икру метать…
«Сел на любимого конька, — досадливо подумал Петрович, — Осеменитель доморощенный! Ни одной бабы не пропустит в округе. Хоть бы кто поучил его уму-разуму. Эх, где мои молодые годы?!»
Сильвестр снова повернулся к старику.
— Не нравишься ты мне, дед. Ох, не нра-авишься! Ходишь вечно, ноешь. Может, все-таки в бубен?
Петрович внимательней присмотрелся к назойливому агрессору. Оценил его окрас. Да нет, вроде бы, не краснее чем прежде.
«А! Так он просто светскую беседу поддерживает, — догадался старик, — лясы точит. Брюхо набил в обеденное время, теперь культурную программу подавай!»
Петрович поежился. Для Сильвестра весь спектр культурных развлечений заключался лишь в двух ипостасях — с кем-нибудь подраться, или кого-нибудь прищучить в темном углу для получения сомнительных удовольствий продолжения рода. Для второго варианта дед явно не подходил. А вот беспокойному соседу определенно хочется праздника.
— Слышь, Сильвестр. А, глянь-ка, какая красотка купаться пошла! Хороша! А чагой-то я её не помню? Не нашенская что ли? А?
Ну, конечно! Разве этот кобель такое шоу пропустит? Аж травинку выронил из пасти. А слюнка, слюнка-то побежала! Кажись, забыл про старика. Пронесло, будем считать.
Петрович расслабился.
Ан, нет. Не пронесло! Сильвестр с деланным равнодушием неспешно отвернулся от пляжной тусовки и снова вылупился на старого охотника.
— Да, это с того берега шалава. Гостит у кого-то. Вместе с хмырем своим. Видишь? Ботан какой-то недоделанный…
«Ботан» был на голову крупнее соседа и на порядок его шире. И еще он был на таком расстоянии, что никак не мог услышать свою оценку из уст местного «первого парня на деревне». К великому сожалению.
Петрович обреченно вздохнул.
— Так о чем мы тут калякали, старикан? — Сильвестр, как бы невзначай, придвинулся к деду, — Ну, до чего ж у тебя рожа противная! Давай, все-таки, в бубен?..
Старик молчал, насторожившись.
— С тобой разговаривают, старый пень! Чего, воды в рот набрал? Ты что, меня совсем не уважаешь? — Сильвестр повысил голос и стал рывками наливаться тревожным малиновым свечением.
Петрович замер, наблюдая как пространство за спиной соседа тоже плавно превращается в алое зарево. Как вечерняя зорька, на которую так любил заглядываться старый охотник по вечерам. Тогда, когда у него было еще обычное зрение. Но до вечера было далеко, а воздух над головой развязного бугая уже полыхает неестественной краснотой.
— Ах, значит так? Значит, все-таки, хочешь
Последние комментарии
1 час 7 минут назад
1 час 36 минут назад
1 час 42 минут назад
3 часов 18 минут назад
4 часов 45 минут назад
6 часов 25 минут назад