На помощь! [Элджернон Генри Блэквуд] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

отчаянье этих огромных, погребенных под снегом гор, бескрайних, неведомых, тихих, лежащих вдали от мира, в мерцании первых звезд. Зима, жестокая, как в заполярье, рассыпала их по небу. В прозрачном свете дня они казались приветливыми, манящими, благосклонными. Но сейчас, когда льдистый сумрак тек по их пустым, бледным лицам, стылый ветер вздыхал и плакал, блуждая в лесах, и безмолвная зимняя смерть перешагивала с хребта на хребет в короне из звезд, — они ужасали. С наступлением ночи пробудилась их истинная сила. Они показали зубы. Наша ничтожность стала чудовищно очевидной. Я подумал об утесах Круа-дю-Ван, изогнутых словно в улыбке, исполненной мрачного величия, и снеге, скрывшем ее, — о шестистах футах ужаса и голодных теней, — и содрогнулся.

— Ты замерз, — мягко сказала Дот и потянула меня к очагу, где сушила свои исходящие паром ботинки. — Я тоже.

Мы добавили дров, огонь взвился и затрещал; тьма поплыла между стропил.

— Гарри будет здесь с минуты на минуту, — сказал ее дядя. — Начнем готовить яичницу, как только услышим его свисток. — Он склонился, чтобы потрепать сенбернара — тот положил голову на лапы, и, навострив уши, вглядывался в огонь. — Ты узнаешь его первым, — улыбнулся старик, наградив его звонким шлепком. — Задолго до нас.

Пес глухо заворчал — тем самым ответив на ласку, прежде заставлявшую его прыгать на грудь хозяину.

Мы слышали, как ветер воет за деревянными стенами, взлетая над крышей со слабым протяжным свистом, и придвинулись поближе к огню. Все надолго замолчали. Минуты падали в пустоту.

И вдруг мы услышали шаги на снегу, но сперва подскочил пес, с рычанием, похожим на человеческий крик, — ни одно животное на моей памяти не издавало подобных звуков. Он бросился к двери, и мы с Дот вскочили на ноги.

— В чем дело? — спросил ее дядя. Он был напуган и удивлен. — Это же просто ветер, или снег упал с крыши.

За нашими спинами потрескивали деревянные стены: доски расширялись от жара, но мое сердце застыло — его сковал страшный холод. Позабыв о себе, я боялся за нежную, кареглазую девочку, что метнулась к тяжелой двери и открыла ее. Я хотел схватить ее за руку и был готов защищать ценой жизни, хотя откуда-то знал, что она в безопасности и ее охраняют силы, неизмеримо большие моих.

В комнату, залитую колдовским светом огня, вошел крестьянин, громадный, неуклюжий и странный: его лицо скрывали тени, а может, длинные волосы и борода, — по сей день не знаю, что именно. Огромное тело заслонило дверной проем, студеный ветер промчался меж темными колоннами ног, и снежный вихрь вскипел позади, облекая его, как плащ. Он стоял там — одно мгновение, источая мощь, рядом с которой все бледнело. То было зримое воплощение силы, и я — все еще во власти его внезапного появления — подумал о высокой, мрачной горе. Мне стало ясно: шале скоро обвалится, огромные балки треснут и упадут нам на головы. В ледяном ветре, в прикосновении зимы мне открылась дикая, нестерпимая красота пустоши, и я отвел глаза. Лишь долгое время спустя я вспомнил, что на сапогах незнакомца не было снега, что его лицо так и осталось скрытым, что он не сказал ни слова.

— Дверь настежь! — крикнул дядя. — Бога ради!..

Все это заняло десятую долю секунды, и я увидел, как сенбернар скачет вокруг гостя с восторгом, исключающим всякий страх. А затем вошедший простер к девушке руки — зовущим, исполненным нежности жестом, раскрыл ей свои объятия. Что-то ужасное и невыразимо трогательное, почти детское, было в этом движении. И тотчас же, к моему изумлению, она бросилась ему навстречу и скрылась во тьме. За ней, лая и подпрыгивая, выбежал пес.

— Дот, глупышка, куда же ты? Закрой дверь! Это не Гарри! Ты ошиблась! Равнодушие в голосе ее дяди открыло мне тайну — только она, я и собака видели, что произошло на самом деле.

— Я присмотрю за ней, — крикнул я в ответ, и лишь у самого выхода, глядя за дверь, понял, что ее нет поблизости, как не было и тех жутких объятий — тогда, в доме, она бросилась в угол, где стояли ее лыжи.

Она уже успела их надеть и быстро удалялась. Я увидел пса, бегущего по ледяному склону рядом с ней. Он был чуть впереди и держал ее за юбку, точно вел. В бледном, холодном свете восходящей луны я четко видел их силуэты. Они были одни.

— Захватите бренди и одеяло! — догадался я крикнуть в комнату и поспешил за ней. Замерзшие крепления никак не желали застегиваться, и прошла минута, прежде чем я слетел с длинного склона. Скорость была чудовищной, лыжи бросало из стороны в сторону. Казалось, она не оставляла следов, но я слышал собачий лай, а далеко внизу, под желтым взглядом луны, едва заметное пятнышко мчалось к Круа-дю-Ван.

В любое другое время, даже днем, наш спуск сочли бы безумием. Дикая скорость, крутизна склона, скользкий, сверкающий наст — все грозило бедой, а бездна, лежащая в конце пути, делала эту гонку самоубийством. Слезы текли у меня из глаз, ледяные холмы вставали вокруг огромными, белыми волнами, а редкие силуэты сосен слились в сплошную черную