Сквозь пласты времени: Очерки о прошлом города Иванова [Венедикт Вонифатьевич Герасимов] (fb2) читать постранично, страница - 4

духовенства селение стало именоваться «Кохма-Рождествено». Но это двойное название так и не закрепилось.

Другой пример. Вплоть до XIX века в селе Иванове не было ни одной площади, ни одной улицы, ни одного переулка, названного по имени какого-нибудь «святого», «угодника», христианского праздника. Не парадоксально ли это для селения с библейским будто бы названием и «могущественным» духовенством?

В наши дни среди ученых и краеведов все более крепнет убеждение, что имя селу дал его первооснователь — безвестный крестьянин по имени Иван. Для такого предположения есть веские основания.

Советский ученый-лингвист и литератор Л. В. Успенский писал в шестидесятых годах: «Заимствованное это имя, как в русском языке, так и в других европейских, необыкновенно привилось и, приобретя звуковое обличье, очень далекое от первоисточника, стало повсюду одним из любимых имен, превратившись… в типично русское Иван, типично французское Жан, типично английское Джон. Любопытно, что во многих странах носитель этого имени стал характерным народным типом: у нас — Иванушка (и „русский Иван“ — в устах иностранцев); у французов — Жан, Жанно; у англичан — Джон Буль — чисто национальные образы».

Именно типичность, широчайшая распространенность имени Иван послужили причиной того, что уже в XVI веке в окрестностях одной только Шуи насчитывалось 15 сел и деревень, называвшихся Иваново. Даже теперь, после упразднения многих бесперспективных селений, в Ивановской области насчитывается более 30 населенных пунктов, в основе названий которых то же имя. В стране счет таким селениям может идти на сотни и тысячи. Трудно предположить, что даже отдельные из них были названы некогда в честь «святых», царей или бояр — ведь такое селение сразу бы «затерялось» среди множества своих «мужицких» тезок.

Так что ивановцы могут справедливо гордиться не только тем, что их город является родиной первого Совета, местом, где рождаются прославленные ситцы, но и тем, что он имеет истинно народную родословную, начало которой положил простой русский труженик, крестьянин-землепашец по имени Иван.

Голос улиц и площадей

Имени Революции

Вскоре после Великой Отечественной войны мне довелось участвовать в закладке одного нового города. Ударами топоров по хилым березкам люди расширили поляну в лесу. Посредине ее вбили колышек с фанеркой. Углем из костра написали на ней название, предложенное кем-то из присутствующих, и дату. Потом поставили первую парусиновую палатку.

В советское время подобным образом появились на свет десятки крупных промышленных центров, составляющих ныне славу нашего отечества. А как возникали города в старину?

Русские летописи сообщают нам о времени закладки лишь малой части из них, в основном крепостей. Мы точно знаем, например, когда были основаны Юрьевец и Плес. Но что нам известно о первопоселенцах, скажем, древней Шуи или не менее древней Кинешмы? Города эти появились тихо, незаметно, не выправляя метрик о рождении.

Только наивный фантазер может надеяться, что когда-нибудь отыщутся документы о постройке первых домов, положивших начало селу, а затем и городу Иванову. И все же, невзирая на скудость вещественных доказательств, историки и краеведы с редким единодушием утверждают: село возникло на том самом месте, где сейчас находится площадь Революции. Именно здесь, на крутом левом берегу урочища Кокуй, были срублены из могучих сосен первые крестьянские избы.

Так образовалось ядро поселения. Со временем среди крестьянских усадеб были возведены судная (приказная) изба и деревянная церковь. Они находились друг против друга. Свободное пространство между ними, кстати, весьма небольшое, стало первой в селе площадью, его своеобразным общественным центром.

Шумел сход, свистел кнут…

Первоначально площадь была местом сельских сходов, на которых объявлялись «повеления» владельца села, то ли князя Черкасского, то ли графа Шереметева, творился суд, решались мирские дела. Зимой крестьяне собирались в судной избе.

«Сущность дела при приглашении на сходы не объявлялась, да и самые вопросы ставились по желанию выборного (в его руках находилась судебная и административная власть) или управляющего, — писал Я. Гарелин. — Богатые крестьяне или, по местному выражению, первостатейные и добросовестные (выборные по разным отраслям хозяйства) сидели около выборного за столом, а остальные все стояли не только в комнате, где было собрание, но и в сенях и даже на улице, так как судная изба была небольшая; предложения о разборе дел читались старшим земским (секретарем) или объявлялись выборным словесным. Сбора голосов не было, а почти постоянно по совету добросовестных и первостатейных дела решались согласием прочих, посредством крика голытьбы: „согласны!“

Здесь же, на площади, приводились в исполнение приговоры о телесных наказаниях. Чаще всего провинившегося стегали розгами. В серьезных