Театр наизнанку [Дэмиен Смоуллетт] (fb2) читать постранично, страница - 7

волосах куклы, рядом с ухом. Обратил внимание, что голос Светы звучал с присвистом? Я кивнул. – Да, техника слегка «прибуксовывает», но сцена, судя по твоей реакции, получилась безупречно, – ухмыльнулся Самвел, – раз ты поверил – поверят и зрители. Так что не переживай насчёт Светланы – она жива-здорова, завтра сам увидишь. А сейчас напомни, пожалуйста, свой адрес?

Продиктовав ему домашний адрес и отправив сообщение Марине, я поудобней откинулся на сиденье и призадумался: что-то не нравилось мне в его словах. Что ещё за черновая сцена? Ни на одной репетиции не было даже упоминания об этом. Зачем было проигрывать её тайком? А движущаяся кукла – вообще область фантастики. В нашем реквизите есть куклы, похожие на нас, но ни одна из них не двигается. Почему у меня чувство, что Самвел заговаривает мне зубы? Неужели пытается скрыть что-либо ужасное о наших компаньонах?

Наконец, мы подъехали к дому. Встревоженная Марина ждала нас на крыльце. Обменявшись рукопожатием с Самвелом, она отвела его в сторону, и они о чём-то тихо заговорили. Нетрудно было догадаться, что речь шла о моей позорной истерике, причем Самвел явно пытался взять вину за происшествие на себя. Но вот, улыбнувшись друг другу, они закончили разговор. Самвел, кивнув мне на прощание, уехал, а Марина, взяв под руку, повела домой.

– Ну что, герой, страшно было? – безобидно ухмыльнувшись, спросила она. Я лишь кисло улыбнулся в ответ. Да и что я мог сказать?

Глава 4

Следующий день стал для меня счастливым: после долгой, очень нудной погрузки чемоданов и свёртков с нашим снаряжением в нанятый Самвелом грузовик, и долгой тряски на пути к нашему новому «рабочему месту», пред моими очами наконец-то предстало здание театра. Настоящего театра, в котором мне, отныне, предстояло работать. Высокое, многоэтажное, белоснежное здание, имеющее отдалённое сходство с собором Нотр Дам, с величественным видом возвышалось над окрестностью, словно говоря: «Я – обитель самой великой красоты на свете! Войдите же в меня!». Впрочем, это было моё личное ощущение, – старожилы наверняка привыкли. А вот «внутренний мир» театра здорово меня удивил: он выглядел совершенно заброшенным. Затхлый запах, атмосфера полной ненужности, ощущение, что местный воздух, будто бы втянут «внутрь себя», – всё это вызывало грусть, страх, и депрессивные мысли, одновременно. Когда же ребята были тут в последний раз? Самвел уверял, что они отсутствовали чуть больше трёх месяцев, но разве здание могло приобрести столь нежилой вид, за такой короткий срок? Весь остаток дня, мы приводили театр в божеский вид. Премьера должна была состояться уже через два дня, так что навести порядок, (а заодно провести генеральную репетицию) было предметом первой необходимости. Тут меня смутило ещё кое-что: маленькая неприметная дверца, расположенная в нише, что была у самого входа в зрительный зал.

Сразу, как только мы прибыли, Алик со Светой (да, она была жива) втащили туда какой-то длиннющий свёрток, после чего, Самвел запер каморку на несколько замков, строго-настрого запретив мне подходить к ней. Да-да, вы правильно поняли – запретил персонально мне! В чём же было дело? И что, в конце-концов, они скрывают от меня? За два месяца знакомства, мои коллеги по-прежнему относятся ко мне, как к чужаку. «Какую же игру они ведут? – размышлял я, в свободные минуты, – они пытаются от чего-то меня уберечь, или тайно используют в своих целях? Как же это выяснить, не привлекая их внимания?» Я твёрдо решил поговорить обо всём с Самвелом, сразу после премьеры спектакля. Однако в течении следующих дней, дело приняло совсем уж неожиданный оборот…

Странности начались вечером, накануне дня выступления. Марина была чем-то глубоко расстроена: не произнеся ни слова за весь вечер, она хмурила брови, хваталась время от времени за голову, а за ужином просидела, мрачно уставившись в одну точку. По неизвестной причине, она избегала меня, на мои попытки поговорить с ней, лишь отмахивалась. Что же всё это значило? Тяжёлые неприятности на работе? Или я, незаметно для себя, чем-то провинился перед ней? Но, как только я уже собрался лечь спать, всё прояснилось.

Марина робко постучалась в мою комнату:

– Прости, пожалуйста, я лишь на пару слов, – тихо пробормотала она. И, глубоко вздохнув, добавила: – Я обязана тебе это сказать. Ваш театр – проклят!

– Что?! – не поверил я своим ушам, – откуда…

– Когда ты мне похвастался вашим переездом, – перебила она меня, – я, повинуясь внезапно возникшему плохому предчувствию, решила раскопать информацию об этом театре. И нашла много интересного: в среде местных обитателей он числится проклятым, но не думай, речь сейчас не о вашей команде, – проклято само здание. Семь лет тому назад, оно представляло из себя страшные, скособоченные на одну сторону, руины, от одного вида которых, плакали маленькие дети и бросались врассыпную, поддаваясь чувству необъяснимой иррациональной паники, взрослые. Некоторые из них даже рассказывали о чувстве