На охоте [Ирина Стахеева] (fb2) читать постранично, страница - 6

успевала не только скользить впереди, но и находить различные ракурсы для фотографий: засохший куст чертополоха в инее, заячьи следы, а вон там «цепочка» оставленная лисицей. Так, минуточку, а вдалеке кто наследил? Одновременно у сестры и у меня холодным лезвием резануло по сознанию: «Волки!».

В городе мы привыкли к безопасности и, уходя на прогулку, не представляли, что придётся опасаться за свою жизнь. Правда, следы – это ещё не сами волки, да и мало ли когда они здесь пробегали. Но беспечность нашу как рукой сняло. Немного отдышавшись и придя в себя от потрясения, мы решили возвращаться обратно. Несмотря на беспокойство, я всё же краем сознания не переставала удивляться, что деревья отбрасывают не чёрные, а розовые тени, под цвет заходящего солнца. И чем ниже оно садилось, тем явственнее розовые тени становились, сперва голубыми, а потом – темно-синими. Гораздо позже я узнала, что впервые для широкой общественности открытие, что тени вовсе не чёрные, и цвет их зависит от освещения, сделали импрессионисты. И, наверное, не случайно в то время страсть фотографа перевесила в сестре инстинкт самосохранения, и она предложила ненадолго отклониться от лыжни и пофотографироваться у стога, стоящего в двадцати метрах справа от нас. До охотничьего хозяйства оставалось недалеко, и я согласилась.

Если вы бывали на фотовыставках, то, возможно, видели серию фотографий «Покорение стога сена». Там на снимках была я. С трудом вскарабкавшись на стог, изрядно потоптав при этом плечи сестры, я подтянула наверх лыжи, одела их, подняла победоносно руку и… «щёлк!» – первое фото. Затем, села на край стога, лыжи одела на руки и зажмурилась перед прыжком в притворном страхе. Это второе фото. И вот я лечу со стога, кричу с самым натуральным ужасом на лице – фото номер три. Заканчивалась серия большой фотографией, где я лежу на животе, довольная удачным приземлением, надо мной скрещиваются лыжи, а в углу изображения – подошва стога, с которого я только что плюхнулась. И вот, в конце фотосессии, когда уже засобирались домой, мы увидели его… волка. Он стоял на самой лыжне, отрезая нам возвращение к помощи, цивилизации, дальнейшим планам на жизнь. С минуту мы молча смотрели друг на друга: два человека и один хищник. Мне казалось, побеги он в нашу сторону, мы обе без посредников оказались бы на вершине стога вместе со всеми своими лыжами.

– Если что – у меня есть спички. Подожжём стог, – едва слышно сквозь зубы процедила сестра, первая найдя хоть какое-то решение нашей проблемы.

Но внезапно «волк» завилял хвостом и посмотрел в сторону охотничьего хозяйства. Мгновение спустя, показался лесник и наш папа, вышедший на поиски запропастившихся дочерей.

– Волков в наших краях отродясь не бывало, – комментировал лесник наши страхи, – а следы, виденные вами – это наши собаки нагуляли. Всё живое, всё любит двигаться.

Мы весело скользили в сторону «деревеньки», а сопровождающий нас Барбос, как только увидел знакомые избы, ускорил бег и с повизгиванием радостно бросился на встречу стоящей у забора собаки. Обнюхавшись, они вместе скрылись за воротами.

Главная приправа к еде – это голод, но в нашем случае и сам ужин был отменным. Большие куски свежей лосятины, и домашняя лапша плавали в горячем бульоне, а нашинкованный репчатый лук придавал блюду остроту и законченность. За едой говорили о сегодняшней охоте, но как-то вскользь. Видно, она совсем не задалась. До сих пор не знаю: лося ли не встретили или кто-то дал маху. Вспоминали о наших с сестрой страхах, о других событиях, участниками которых мы не были, кого-то обсуждали, над кем-то шутили. Короче, обычный взрослый застольный разговор. Вскоре почти все разошлись по кроватям. Я заснула одна из первых. И только дядя Слава с кем-то всё постукивал рюмками.

Утром, после завтрака мы уехали домой. Лес уже не казался таким сказочным, сын лесника – желанным собеседником, а волки – реальностью.