Антология. Такой чудесный день [Айра Левин] (fb2) читать постранично, страница - 4

насчет стихотворения? — Мик явно растерялся — похоже, не одна Ланка забыла подготовиться к уроку.

— Ну как же — великий поэт Айм Граниш написал свое произведение «К Заступнику», так?

Микаэль неуверенно кивнул. Учительница чуть заметно нахмурилась, но продолжила:

— В этом произведении поэт обращается к мифическому персонажу — к Заступнику — со следующими словами: «Сон мой возьмешь в ладони/ Ночь станет добрым другом/ Вечно же будь свободен/ Вечно иди по кругу…»

Госпожа Игги замолчала и вопросительно приподняла бровь. Мик пожал плечами:

— Ну да… И что?

— Как что? — всплеснула руками учительница. — Ведь поэт обращается к Заступнику, как к другу. Благодарит его! То есть, тем самым говорит нам, что деяния этого человека несут благо! Ты согласен с этим, Микаэль?

— Не-а, — парень упрямо помотал головой. — Если чего натворил — пусть отвечает!

Ланка вдруг вспомнила смешной розовый плеер в белой от холода руке. И неожиданно для себя тихо сказала:

— А может, он не виноват?

Почему-то эти негромкие слова услышали все. Тридцать пар изумленных глаз уставились на Ланку, успевшую пожалеть о том, что вообще затеяла этот разговор. Пусть бы двойку поставили — велика беда!

— Алана… — госпожа Игги успела подойти и теперь пыталась заглянуть в Ланкино низко опущенное лицо. — Алана! А разве может сон прийти к тому, кто не виноват?

— Нет, — буркнула Ланка.

— Тогда что означают твои слова? Объясни нам, пожалуйста.

Ланка вздохнула. Как можно объяснить то, чего сама не понимаешь? Только мелькают иногда на самом краю сознания странные, пугающие мысли. Вот, как сейчас.

— Не знаю, — честно призналась она. — Мне… просто так подумалось. Простите, госпожа Игги.

— Ну что ты, девочка. Это замечательно, когда человек не просто слепо воспринимает то, что пытаются вложить в него учителя, родители или еще кто-то. Только думающий и может называть себя человеком. Взрослым человеком!

От этих слов в груди у Ланки похолодело. Взрослым. Самостоятельно отвечающим за свои поступки. Замерзающим на белой скамейке…

Ланка сердито выдохнула. Хватит! Она не собирается делать ничего, за что придется расплачиваться! А если подобное и случится — по нелепой случайности, не иначе, — она не будет бегать от заслуженного наказания, как трусливая крыса!

* * *

Город пуст, но кажется, что жители исчезли только что, несколько мгновений назад. Дверные ручки хранят тепло ладоней, шипит газировка в стакане, забытом на столике уличного кафе, с тихим скрипом крутится карусель на детской площадке. Будто десятки, сотни теней — молчаливых, бесстрастных, равнодушных — следят за мечущейся в лабиринте улиц растерянной испуганной девочкой. Мертвыми, ничего не выражающими глазами…

Глава 2

Зима медленно спускалась на поселок с горных вершин. Каждое утро Никел наблюдал, как расширяется граница снежного царства. Сначала во власти зимы оказались горные луга, затем она выбелила могучие ели на склонах, а еще через неделю почувствовала себя полноправной хозяйкой. Прикрыла грязные дороги беленым полотном, расшила морозными узорами маленький поселок. И от этого у всех сразу появилось радостное праздничное настроение. У всех, кроме Фолка.

После дня рождения Фолк совсем забросил школу, стал пропадать целыми днями на другом конце поселка, за рекой, с друзьями и девчонками. Пытался найти то одну работу, то другую, и поздно возвращался домой, если вообще возвращался. Он все больше мрачнел. Ник рассказывал брату смешные истории, вычитанные в книжках, ластился, как щенок, но в глазах Фолка появился неяркий опасный огонек. Так что и подойти к нему лишний раз было страшно.

Зато теперь Нику не нужно было по ночам тайком пробираться в родительскую спальню. Стычки с призрачной мглой давались ему нелегко. Наутро он чувствовал себя разбитым. Почему-то больше всего болели глаза, да так, что Ник не мог даже смотреть на свет, не говоря уж о том, чтобы идти в школу. Мама прикладывала прохладную руку к его пылающему лбу и позволяла остаться дома. Он валялся в постели и перечитывал любимую книгу о Зорком Рыцаре.

В последнее время мама помолодела. Это заметили все, даже отец. Вернувшись из сна, отец смотрел на нее исподлобья, точно не узнавал. Как будто сравнивал ту, вечно уставшую и запуганную, с этой — смешливой и разговорчивой. Иногда его свинцовый взгляд останавливался на младшем сыне. В эти минуты Нику хотелось вжаться в стул, и он находил любой предлог, чтобы выскользнуть из дома и побродить в одиночку по колено в снегу за околицей или съехать с горы на старой автомобильной камере, если там не было соседских мальчишек. Но иногда стычек избежать не удавалось…

Никел зазевался, любуясь тревожно-красным, как глаз чудовища, солнцем, спускавшимся за плотные дымные столбы из печных труб. Вайет, подло подкравшись сзади, столкнул его с горы под улюлюканье друзей. Ватага мальчишек --">