Советская морская новелла, том первый [Константин Георгиевич Паустовский] (fb2) читать постранично, страница - 4


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

по запальному стакану мины будет достаточно, чтобы взлететь в воздух вместе с фашистским катером и всей его командой. Это настоящая смерть, и для того чтобы умереть так, стоило жить.

Он еще раз взглянул на небо. Трассирующие звезды превратились в сверкающий поток — от этого зрелища было трудно оторваться. Ильин набрал в легкие воздух и закричал. Это не был жалобный вопль утопающего. В его голосе звучали радостная сила и вызов».

Новелла на этом заканчивается. Автор не говорит нам, что произошло дальше, ибо важно не это. Важно то решение, которое созрело у лейтенанта Ильина: оно свидетельствует о крепости его духа, о его морской душе.

А мужество и самообладание командира подводной лодки, оказавшейся в ледяном плену — под толщей неожиданно замерзшего залива — в новелле Л. Соболева «Грузинские сказки»!

Животворным источником нашей силы в борьбе с немецкими захватчиками были дружба и единство народов. Совместному труду людей разных национальностей во имя победы над врагом посвящена новелла эстонского прозаика А. Хинта «Полный вперед!»

О борьбе латвийских рыбаков против гитлеровцев, об испепеляющей ненависти к врагу рассказал известный латвийский писатель Вилис Лацис в новелле «Случай на море».

Герой каждой новеллы, вошедшей в этот двухтомник — это сгусток энергии, силы воли, мужества человека морской профессии всюду — на воде, под водой, на берегу.

Морская стихия и в настоящее время порождает самые драматические ситуации, заставляет порой решать сложнейшие задачи, требующие сметки и отваги. Со стороны представляется непонятным, зачем гонять из Севастополя в Новороссийск в жесточайший шторм эсминец, как это происходит в новелле Г. Гайдовского «Спасибо, товарищи!» Но этот рейс — суровое испытание, которое должен пройти каждый, кто стремится стать настоящим моряком.

И в мирное время, в рабочих буднях моряка всегда есть место подвигу — эта тема особенно ярко раскрыта в новелле грузинского писателя А. Ломидзе «Моряна».

Огромный вклад в разработку этой темы вносят писатели, у которых увлечение морской романтикой сочетается с серьезными морскими знаниями. Многие из писателей-маринистов являются профессионалами-моряками. Они пишут о том, что великолепно знают, что пережили, испытали лично. Многие принимали участие в морских сражениях во время гражданской и Великой Отечественной войн, неоднократно выходили победителями в поединках с морской стихией в мирное время. Свои знания и опыт они передают младшему поколению, воспитывая в нем смелость, самоотверженность, мужество, готовность к самопожертвованию, преданность делу отцов, делу революции.

Прекрасно, хотя и сурово сказал об этой традиции поэт-балтиец Алексей Лебедев, погибший в одном из походов подводной лодки: «А если сын родится вскоре, ему одна стезя и цель, ему одна дорога — море, моя могила и купель».

Продолжая и развивая военно-патриотическую тематику, советская маринистика все чаще обращается к морякам торгового флота и судостроителям, рыбакам и китобоям, докерам и водолазам, находит среди них выдающиеся образцы человеческого мужества, проявленного в борьбе с морской стихией, в преодолении трудностей.

Тема самоотверженного труда советского человека — одна из основных тем многонациональной советской маринистики, которая развивается на основе сочетания глубокого советского патриотизма и социалистического интернационализма.  


Андрей Недзведский


Борис Лавренев ВЫСТРЕЛ С НЕВЫ

23 октября 1917 года шел мелкий дождь. «Аврора» стояла у стенки Франко–русского завода. Место это было хорошо знакомо старому крейсеру. Это было место его рождения. С этих стапелей в 1900 году новорожденная «Аврора» под гром оркестра и салют, «в присутствии их императорских величеств», скользя по намыленным бревнам, сошла в черную невскую воду, чтобы начать свою долгую боевую жизнь с трагического похода царской эскадры к Цусимскому проливу.

По мостику, скучая, расхаживал вахтенный начальник. Направо медленно катилась ко взморью вспухшая поверхность реки серо–чугунного цвета, покрытая лихорадочной рябью дождя. Налево — омерзительно–грязный двор завода, закопченные здания цехов, черные переплеты стапельных перекрытий, размокшее от дождя унылое пространство, заваленное листами обшивки, плитами брони, бунтами заржавевшей рыжей проволоки, змеиными извивами тросов. Между этими хаотическими нагромождениями металла стояли гниющие красно–коричневые лужи, настоянные ржавчиной, как кровью.

Дождь поливал непромокаемый плащ вахтенного начальника, скатываясь по блестящей клеенке каплями тусклого серебра. Капли эти висели на измятых щеках мичмана, на его подстриженных усиках, на козырьке фуражки. Лицо мичмана было тоскливо–унылым и безнадежным, и со стороны могло показаться, что вся фигура вахтенного начальника истекает слезами безысходной тоски.

Так, собственно, и было. Вахтенный начальник