Князь государственной безопасности (СИ) [Андрей Канарейкин] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

моим лицом, поднялась:

— Месье, прошу прощения, мне нужно отойти.

«Отличный повод отлучиться,» — подумал я, вставая вместе с ней.

— Вы тут не были, мадам, позвольте покажу дорогу.

— Спасибо.

Виктор подмигнул и прислал псио:

Не упусти свой шанс.

Шуточки у вас, граф, — послал я в ответ.

* * *
Элизе, конечно, объяснять ничего не пришлось. Я направил девушку к коридору, который вёл в то, что у германских кузенов когда-то называлось «храмом уединённых королевских размышлений». А сам свернул в соседний, остановился у открытого окна, зажёг позаимствованную у графа сигарку и извлёк письмо. Сорвав печать, обнаружил исписанную убористым текстом открытку.

«Дорогой младший брат, обращаюсь к вам в тяжёлый для всех нас час. Надеюсь на понимание и поддержку. Многое меняется быстрее, чем нам бы хотелось, но ваша сила, несомненно, потребуется в самое ближайшее время. Прошу принять грядущие вызовы со смирением и готовностью к действию, иначе мы все обречены.»

Быстро пробежав глазами строки, я порвал бумагу, поджёг и бросив в пепельницу дождался, пока от послания не останется лишь пепел. Перечитывать смысла не было — текст надёжно отпечатался в памяти. Как и тот факт, что аккуратный женский почерк был мне незнаком Подписи также не было. Конечно, у меня не было сестёр и братьев, но это-то обращение было объяснимо тем фактом, который лучше не упоминать даже мысленно.

— Что пишут? — поинтересовался подошедший Виктор.

Врать другу и тем более аристократу с Истоком и доступом к псио — последнее дело, но часто можно обойтись без вранья. Небрежно пожав плечами, я спросил:

— Помнишь паночек Иствицких? В последней кампании мы останавливались в Варшаве и…

— Не слова больше, — граф хитро прищурился, — Хотя нет, слово нужно — старшая или младшая?

Я в ответ на это многозначительно улыбнулся. Виктор в ответ на это расхохотался и заявил:

— Ну и орёл же вы, ваше сиятельство.

— Сам иногда себе поражаюсь. Но ты-то что тут делаешь? На кого Арлетт оставил?

— А… — граф махнул рукой, — Тут этих Арлетт — по три за каждым столиком. Тет-а-тет с ними тяжко, начинают в штаны лезть.

— Француженки, — пожал я плечами, — Ладно, я пойду проветрюсь.

— Надолго? А то шампанское тут тоже дрянь.

— Да так, на полчаса. Скажи, что за шампанским. Не соврёшь кстати — я знаю весьма неплохую лавку неподалёку.

— Ну ладно. Только не обижайся, если я с обеими отсюда уйду, — ухмыльнулся Виктор.

Я хлопнул Виктора по плечу:

— Не волнуйся, обещаю не таить на тебя зла.

С этими словами я развернулся и знакомым путём направился к чёрному ходу. Салон мадам Лебри нравился мне во многом потому, что покинуть его при желании можно было через три разных двери, ведущих в три разных квартала. Так что акулы пера, которые вполне могли притаиться под фонарём, охотясь на свежие новости из жизни князя Вронского, были заранее обречены на неудачу.

Я прошёл мимо кухни, спустился на первый этаж и свернул в закуток, ведущий к кладовым. Коснулся неприметного завитка на резной панели стены и, предъявив руне печатку с гербом, прошёл в открывшийся проход. Вот и нужная дверь. Ну, не совсем дверь — портал, скорее. Надо только не спешить…

Внезапно, я почувствовал толчок в спину и полетел носом вперёд, выдав все те вещи, которые в обществе дам говорить не пристало. Лакеи что ли глаз лишились? Или шутка дурацкая от Виктора? Фон Меттин способен на всякое, поэтому выпрямившись, я наполовину ожидал оказаться в покоях с огромной кроватью и пятью игривыми нимфами на ней.

Но нет — эросом не пахло. Переулок какой-то. Напротив — стена со странными афишами, один конец перегорожен забором, другим этот тупик впадает в какую-то улицу. Ах, вон и сверкающая в солнечных лучах башня Эйфеля, на фоне чистого неба значит всё ещё в Париже. А то с этими порталами иногда можно попасть…

Я моргнул и оборвал сам себя на середине мысли. Солнечный свет? Мы пришли в салон к вечеру, как и положено, да и за окном, у которого я читал письмо было темно. Так откуда же солнечный свет? В некоторой растерянности я повернулся к афише. На ней был изображён бравый мужчина в странной шинели, в руках он держал что-то вроде орудия Максима, только с пистолетной рукоятью и без щитка. За спиной вояки — красотка с распахнутым в крике ртом, внизу подпись: «Смотрите только в синематографе: Магический пулемёт товарища Сталина!».

Пожав плечами, я направился к выходу из переулка. Только по дороге вспомнил про псио и отправил мысль Виктору, не выдавая, впрочем, истинного положения дел. Просто «Купил бутылку неплохого вина, возвращаюсь. Ты где?». Ответа не последовало, впрочем, я и не особо ожидал его получить. Если это его шутка, вряд ли он ответит, да и не то чтобы мне хотелось — стоило подыграть, ведь фон Меттин весьма неплохо проворачивал такие истории.

Тем более, пока что ничего экстраординарного я не увидел —