Индигирка [Мария Викторовна Третяк] (fb2) читать постранично, страница - 2

этот твой, гидрооптический…

— Гироскопический, — поправил я.

— Без разницы. Изобретал его, изобретал вместе с отцом… Копался там в своих железяках, а в итоге даже не опробовал…

— А это не твоё дело.

— … А теперь о звёздах разговариваешь. Стихи давно перестал писать?

— Да замолчи уже! Надоела!

Где-то в душе закололи звёздочки: лишнее сказал. Только бы не обиделась…

Я смотрю вперёд себя, в иллюминатор, куда-то далеко вглубь, пытаясь разгрести взглядом не то звёздные тучи, не то тревожные душевные скопления.

Всё это время самый краешек глаза видит, как внимательно Ксюша смотрит на мой профиль. Если бы глаза могли изливать свет, он был бы непременно светло-голубым. Как звёзды.

Наташа полетела под самый потолок и сделала сальто — чудесное ровное кольцо, невесомое и изящное. Люди начали выползать из своих кают и подтягиваться к нам в Обзорную. Один за другим они влетают в широкие автоматические двери, и чем больше влетают, тем меньше хочется думать о Наташе и гироскопическом скафандре.

А ведь он очень нужен человечеству. Без ракет можно будет путешествовать — только выйти на орбиту в капсуле, а там — своим ходом по планетам. Как Маленький принц. При крушении корабля можно спокойно летать по космосу и посылать сигналы на землю… Сегодня нужно наконец-то начать вести научный дневник. Человечество нам с отцом ещё спасибо скажет. Да что там человечество, Ксюша зауважает…

Вдруг свет замигал, задергался и налился алым. Завыла сирена, заметалась от высоких частот к низким. Люди задёргались, как попугаи в клетке, стали толпиться у входа и кричать. Наташа начала дрыгаться в воздухе, пытаясь поймать точку опоры, чтобы подлететь ко мне. Ксюша вздрогнула и схватила меня за руку.

— Серёжа…

— Это пожар, Ксюш.

— Дурак! — Она толкнула меня и прикусила палец. Чтобы не закричать наверное.

Сирена разрывает уши и ломает защитные механизмы. Мы остаёмся на месте, как нас учили. Бежать (или лететь) нет смысла — корабль единый, где пожар — непонятно, а значит, дорога нашим душам одна — вверх, к звёздам.

Наташа обхватила мою шею ручками и засунула нос в воротник:

— Мама-а…

Звёзды замигали в жадном ожидании: когда наконец наши маленькие души освободятся и сольются в одно единое с бесконечным холодным пространством?

Откуда-то приползла струйка дыма. Стало тяжело дышать. Хотя, может быть, кто-то просто закурил, не знаю.

Покинуть Обзорную невозможно. Люди носятся туда-сюда, толкая друг друга ногами и руками, врезаются со всего размаху в стекло большого иллюминатора, стучат кулаками и плачут. Не все, конечно. Только те, на которых действует гипноз пожарной сирены.

Я взглянул на Ксюшу. Две звёздочки вместо глаз. Горят ещё, хотя смертельно напуганы. Я хотел было сказать ей про них, но она, кажется, и так всё поняла и даже хотела улыбнуться, но тут –

Сирена оборвалась на кульминации своего монотонного цикла, и голос сверху произнёс:

«Уважаемые пассажиры, говорит командир корабля. У нас произошли технические неполадки с противопожарной системой. Приносим свои извинения. Сейчас система в порядке и наш круизный лайнер «Индигирка» может продолжать маршрут по поясам…». И то же самое на английском.

Это была даже не учебная тревога.

Я глубоко вздохнул и хотел сказать что-то умное, но получилось только:

— Неполадки у них сегодня со светом…

Звонкий хохот Ксюши ответил моему внутреннему желанию наполнить атмосферу положительно заряженными эмоциями. И мы вдвоём покатились со смеха. Это хохот нервный — как будто микросхема вышла из строя и сломала равномерное постукивание ходовой системы. Точь в точь.

Наташа наконец отпустила мою шею.

— Я сегодня не усну.

— Ещё как уснёшь, Наташ, не волнуйся!

— Может быть, и усну, но опять всю ночь будет сниться этот рокот и звёзды ваши ледяные…

***

Серёжа сидит у себя в комнате за письменным столом. Перед ним раскрытый ярко-жёлтый блокнот со схематичным портретом Королева, и внизу мелкая надпись: «С.П.К.». Серёжа, как и договаривался вчера утром сам с собой, начинает вести научный дневник.

Взгляд налево — всё те же звездные туманности в иллюминаторе; прямо — стена, а где-то внизу — Земля, так далеко, что мысли в узел заплетаются.

Гидроскопический скафандр прислонился к двери аварийного люка, и отсюда он выглядит как большой синтетический скелет.

Ксюша с Наташей, наверное, сейчас в Обзорной — думают какой фильм мы будем смотреть вечером.

Серёжа наклонился над столом — мысли в тонус: «Напишу пару страниц и буду свободен…»

Вдруг — знакомая вчерашняя гостья — пожарная тревога загудела на весь коридор и задрожала голосом. Как вчера. Ни криков, ни воплей, а только неприятный терпкий запах сочится из-под двери. «Наверное, кто-то просто закурил, не знаю» — подумал Серёжа.

Он взял в руки твёрдый, как камень, чертёжный карандаш, открыл блокнот и на первой же странице нацарапал: «Я хотел посвятить себя освоению космоса, а