Клининговое агентство [Алексей Колотов] (fb2) читать постранично, страница - 3

Хотя… Почему бы и нет?

Я включил все познания в этой области и завёл разговор на профессиональном жаргоне, многие термины которого поймёт не каждый программист. По некоторым пророненным им названиям я понял, что занимается он в основном второй двадцаткой монет в рейтинге. Но почему?

Когда литровая бутылка была уже почти пуста, я изобразил из себя ничего уже не соображающего собутыльника и спросил в упор:

— Ну разве можно на цифровой монете сегодня что-то заработать серьёзно и наверняка?

Ответил он загадкой как обычно:

— Лет тридцать назад в крупнейшем нью-йоркском банке один толковый паренёк написал программу-вставочку в системный продукт своей организации. Он сделал так, что при начислении процентов на остаток по вкладам, суммы не сразу округлялись до цента, а сначала образовывались с десятыми и сотыми их долями. Зачем же добру пропадать? Поскольку эти мелкие денежные осколки не могут существовать по законодательству, то программа сбрасывала их в специальный буфер где они, смешавшись с множеством других себе подобных, превращались в полновесные доллары и центы и отправлялись на его, предусмотрительно открытый для этого счёт. Когда его через год раскрыли, на его счету было пятьдесят миллионов долларов. А ведь он ни у кого ничего не украл.

— Кэп, а зачем ты рассказал мне эту историю?

— Я думал, ты поймёшь…

Если честно, в тот момент я ничего не понял. И я не притворялся. Выпил много, наверное. Но я ещё достаточно соображал, чтобы в ответ не меньше озадачить француза:

— А что бы ты сказал, старина Жак, если бы я предложил тебе замахнуться на святое — на нашего Вильяма, так сказать, Шекспира? — И, видя недоумённый пьяный взгдяд морского и цифрового волка, уточнил:

— Я имею ввиду одну свою идейку, — подрезать корешок у криптовалюты номер «ноль». Что скажешь?

Он не ответил, но было видно, что он тоже ничего не понял. Пока.

Отец упорно готовил меня для служения своему народу. Но, что-то пошло не так. То ли гормоны вырвались из-под контроля. То ли гены моих разбойничьих предков сказали своё веское слово. Но в двадцать лет я уехал из дома. Точнее сбежал. Перебрался в Питер и начал здесь жизнь совсем не похожую на ту, для которой предназначался.

Я купил мотоцикл БМВ и стал байкером. Самым отмороженным гонщиком. И пользовался большим авторитетом в клубной тусовке. Белыми ночами мы катали девчонок на Гражданке. Там широкие и прямые как стрела проспекты и есть где разогнаться. Девочки должны были быть в коротких юбочках и обязательно без трусиков. Когда они спрашивали: зачем надо снимать трусы? Мы отвечали сухо: скоро всё поймёшь.

Когда разгоняешься по проспекту Луначарского вдоль парка до скорости двести, а потом на пару секунд убираешь руку с рукоятки газа и, держа руль одной рукой на полной скорости, заводишь ладонь назад так, чтобы пассажирка оказалась сидящей на ней. Потом ты вынимаешь руку уже мокрой и скользкой от перевозбуждения девушки. В первый раз это кажется необъяснимо странным. Как может человек, находящийся буквально на волосок от смерти испытывать сексуальное возбуждение? Оказывается, может. И в очень яркой форме. Только тот, кто испробовал что-то подобное поймёт, почему я выбрал для себя этот жизненный путь.

Я стал киллером. Хорошим профессионалом. И хотя обо мне знал очень узкий круг самых больших авторитетов, мне этого было достаточно, чтобы войти в касту неприкасаемых. Я всегда хорошо делал свою работу. Но для этого мне нужно было быть уверенным, что я должен убрать очень плохого человека. А другие заказы я и не брал. Это продолжалось почти год. А потом произошёл провал.

Поступил заказ на ликвидацию политика федерального уровня. Я не хотел за него браться. Одно дело — убивать бандитов, живодёров и врагов своего клана, а другое — порядочного, в меру своей профессии человека, давно тебе известного по новостям и симпатичного. Но отвертеться не удалось. Исполнителями назначены были трое: водитель и мы с напарником. Стрелять, ввиду особой важности миссии, должны были мы оба. Большой двор в центре города. В него с улицы в арку въезжает мерседес с интересующим нас лицом. Мы в комнате специально подготовленной квартиры на верхнем этаже дома стоим с винтовками каждый у своего окна. Напротив арки въезда во двор. Лето. Жара. Почти все окна открыты. Мы чуть в глубине в полумраке комнаты. Стрелять должны почти одновременно. Как только машина въехала из арки, напарник выстрелил через лобовое стекло в водителя. Это нужно было для того, чтобы исключить стремительный побег задним ходом. Я тут же должен был выстрелить в клиента. Но я не сделал этого. На что я рассчитывал? На то, что это сделает напарник. Ведь если заказ будет выполнен, кто станет потом разбираться — стрелял я или нет?

Машина продолжила движение вперёд на включённой передаче. Напарник выстрелил ещё дважды. Но угол для стрельбы становился с каждым мгновением всё неудобнее. Автомобиль врезался в стену дома где-то внизу под нами. Я свой