Кристалл времени [Денис Передельский] (fb2) читать постранично, страница - 7

и профессиональный интерес. Как журналист, я не раз встревал во всякие темные истории.

На остановке теснился народ. Люди жались друг к другу, пытаясь залезть под сводчатый полукруглый козырек, будто там могло быть теплее. Я устроился рядом. Сверток сунул подмышку, вынул из кармана четки и начал методично перебирать их озябшей, посиневшей от холода рукой.

Время шло. К остановке один за другим подходили автобусы, троллейбусы, маршрутное такси. Люди вливались в общественный транспорт потоками и вываливались из него гроздьями. Скоро я стал единственным, кто стоял тут так долго.

Потом из толпы приехавших на очередном автобусе неожиданно вынырнул высокий старик с аккуратной, клинышком постриженной, серебристо-седой бородкой, в каракулевой шапке-пилотке и со старым, потертым портфелем в руке. Он подлетел ко мне, схватил под локоть, и, не успел я опомниться, потащил за собой.

— Не оборачивайтесь, за нами может быть слежка, — шептал он мне на ухо. — За углом метро. Смешаемся с толпой, и там вы передадите мне сверток.

После этого он также неожиданно отстал от меня и полетел вперед уверенными размашистыми шагами. Я едва поспевал за ним, опасаясь потерять его из виду. Настораживало лишь то, что для академика, пусть даже давно живущего в Москве и обладающего всемирно известным именем, он выглядел чересчур идеально. Именно так, как представляют себе профессоров и академиков обыкновенные люди по фильмам и книгам. Идеальный образчик, что и говорить. Я шел за ним, дивясь своему наблюдению, и невольно вспоминал Радзиевского. Тот не обладал звучным научным титулом, но, несомненно, был ученым. Внешний облик его был далек от того идеала, который гордо и стремительно вышагивал передо мной.

В метро я нагнал его. Почти одновременно миновали мы турникет и подошли к эскалатору. Он встал на ступени чуть впереди меня, спокойно опираясь рукой на резиновые поручни. За все время академик ни разу не обернулся, демонстрируя также образчик конспирации.

Внизу мы терпеливо дождались поезда, застыв друг подле друга, как каменные изваяния, и только когда с нарастающим гулом из туннеля вынырнула хищная голова электрички, академик сделал шаг в мою сторону. Смешавшись с хлынувшей в вагоны толпой, мы окончательно сблизились, и я передал сверток академику. На следующей остановке он вышел, а я поехал дальше.

Тревожные мысли переполняли меня. С одной стороны, все прошло благополучно. Академик в первый же день явился на место встречи, не стал волновать меня расспросами, а сделал все очень быстро и расчетливо. С другой стороны, это меня и пугало. К тому же, внутри гнездилась и обида. Ведь сколько я пережил, сколько сделал для того, чтобы заветный сверток дошел до адресата. Было бы справедливым, если б академик хотя бы сообщил мне о дальнейших планах. А так из героя-спасителя мира я неожиданно превратился в заурядного курьера.

Кто-то толкнул меня раз, другой, и я с удивлением почувствовал в своей ладони клочок бумаги. Огляделся по сторонам. Одни непроницаемые лица, люди жмутся друг к другу, пробиваются к выходу. Кто из них вложил мне в руку очередную записку?

С огромным трудом я дождался остановки и буквально выбежал из вагона. На станции нашел свободную скамью, сел на нее и развернул бумажку. На сей раз вместо послания был начертан один только адрес.

Не теряя времени, я нырнул в следующую электричку. Послание заинтриговало меня. Кто-то явно вел со мной игру, пока непонятную, но стоившую того, чтобы принять ее условия.

Выйдя из метро, я долго плутал по как две капли воды похожим друг на друга улочкам, пока не отыскал необходимый мне двор. Подъезд нашел без особого труда. Еще издали в глаза бросилась толпа зевак, плотно обступившая карету «скорой помощи».

Я подошел ближе.

— Что произошло?

— Да говорят, человек из окна выпал, — охотно поделилась со мной невысокая, плотная женщина неопределенных лет, с удовольствием что-то жевавшая. — Не то сам бросился, не то несчастный случай…

Помимо скорой, у подъезда стояла и милицейская машина. Несколько человек в форме и в штатском стервятниками хищно кружили вокруг сиротливо лежавшего на асфальте безжизненного тела, из-под которого, густо разливаясь по темному от влаги дорожному покрытию, сочилась бордовая кровь.

Потом все обмерили, очертили мелом мертвое тело и отдали его на откуп санитарам. Те обыденно упаковали труп в черный, непроницаемый мешок и погрузили в машину.

— А что за человек? — спросил я.

— Вяземский, — шепнула в ответ женщина. — Важный человек был, академик.

В который раз за день я почувствовал, что ноги отказываются подчиняться мне. Человек, которого на моих глазах погрузили в «скорую» и отправили в морг, ни в коей мере не напоминал того академика, которому чуть ранее в метро я отдал сверток. Кто же из них настоящий? Логика событий подсказывала, что настоящий академик, должно быть, мертв. Так кому же, в таком случае, я отдал сверток?

Совершенно раздавленный