Терпимость [Хендрик Виллем ван Лун] (fb2) читать постранично, страница - 129


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

на милосердную смерть от яда.

Римское государство не может надеяться на выживание, если небольшой группе благонамеренных зелотов (Зело́ты – социально-политическое и религиозно-эсхатологическое течение в Иудее) будет позволено играть быстро и свободно с определенными законами, которые считались незаменимыми со времен Ромула, и во многом против ее собственной воли она вынуждена совершать поступки нетерпимости, которые полностью противоречат ее возрасту- старая политика либеральной отчужденности.

Церковь, духовная наследница материальных владений древней империи, в своем дальнейшем существовании зависит от абсолютного и беспрекословного повиновения даже самых смиренных из ее подданных и доведена до таких крайностей подавления и жестокости, что многие люди предпочитают безжалостность турка милосердию христианина.

Великие повстанцы против церковной тирании, столкнувшиеся с тысячью трудностей, могут сохранить свое правление, только если они проявят нетерпимость ко всем духовным новшествам и научным экспериментам и во имя “Реформы” совершат (или, скорее, попытаются совершить) те же самые ошибки, которые только что лишили их врагов большей части их былой власти и влияния.

И так продолжается на протяжении веков, пока жизнь, которая могла бы быть славным приключением, не превращается в ужасный опыт, и все это происходит потому, что человеческое существование до сих пор было полностью подчинено страху.

* * * * * * * *

Ибо страх, я повторяю это, лежит в основе любой нетерпимости. Независимо от того, какую форму может принять преследование, оно вызвано страхом, и сама его ярость свидетельствует о степени терзаний, испытываемых теми, кто воздвигает виселицу или подбрасывает свежие поленья в погребальный костер.

* * * * * * * *

Как только мы осознаем этот факт, решение проблемы сразу же появляется само собой.

Человек, когда он не находится под влиянием страха, сильно склонен быть праведным и справедливым.

До сих пор у него было очень мало возможностей практиковать эти две добродетели.

Но я ни за что на свете не соглашусь считать, что это имеет слишком большое значение. Это часть необходимого развития человеческой расы. И эта раса молода, безнадежно, почти смехотворно молода. Требовать, чтобы определенная форма млекопитающего, начавшая свою независимую карьеру всего несколько тысяч лет назад, уже приобрела те достоинства, которые приходят только с возрастом и опытом, кажется одновременно неразумным и несправедливым.

И более того, это искажает нашу точку зрения.

Это вызывает у нас раздражение, когда мы должны быть терпеливыми.

Это заставляет нас говорить резкие вещи там, где мы должны чувствовать только жалость.

* * * * * * * *

В последних главах такой книги, как эта, возникает серьезное искушение взять на себя роль пророка горя и позволить себе небольшую любительскую проповедь.

Боже упаси!

Жизнь коротка, а проповеди склонны быть длинными. А то, что нельзя выразить сотней слов, лучше вообще никогда не произносить.

* * * * * * * *

Наши историки виновны в одной большой ошибке. Они говорят о доисторических временах, они рассказывают нам о Золотом веке Греции и Рима, они несут чушь о якобы темном периоде, они сочиняют рапсодии на многократное величие нашей современной эпохи.

Если, случайно, эти ученые доктора замечают определенные характеристики, которые, кажется, не вписываются в картину, которую они так красиво составили, они приносят несколько смиренных извинений и бормочут что-то о некоторых нежелательных качествах, которые являются частью нашего несчастного и варварского наследия, но которые со временем исчезнут, так же как на ступени, когда карета уступила дорогу железнодорожному локомотиву.

Все это очень красиво, но это неправда. Возможно, нашей гордости льстит считать себя наследниками веков. Для нашего духовного здоровья будет лучше, если мы узнаем себя такими, какие мы есть – современниками людей, живших в пещерах, людьми неолита с сигаретами и автомобилями Ford, обитателями скал, которые добираются до своих домов на лифте.

Ибо тогда и только тогда мы сможем сделать первый шаг к той цели, которая все еще скрыта за огромными горными хребтами будущего.

* * * * * * * *

Говорить о Золотых веках, современных Эпохах и Прогрессе – пустая трата времени, пока в этом мире царит страх.

Просить о терпимости, если нетерпимость по необходимости должна быть неотъемлемой частью нашего закона самосохранения, – это почти преступление.

Настанет же день, когда терпимость станет нормой, когда нетерпимость станет преданием, как и убийство невинных пленников, сожжение вдов, слепое поклонение печатной странице.

Это может занять десять тысяч лет, это может занять сто тысяч.

Но это придет, и это последует сразу после первой настоящей победы, о которой история будет иметь какие-либо записи, триумфа человека над его собственным страхом.

Уэстпорт, Коннектикут, 19 июля 1925 года