Книга жёлтой росомахи [Константин Алексеевич Ширяев] (fb2) читать постранично, страница - 29

Но я попытаюсь кратко ответить. Это очень сложный вопрос. Бог есть Любовь – есть такой ответ. Но что есть Любовь? У каждого есть свой ответ на это. А значит, миллион ответов. Может, они все верны, а может и нет. Животные находят себе пару – это инстинкт. Люди находят свои половинки – это тоже инстинкт? Говорят, что это химический процесс. Появились в воздухе феромоны, потекли флюиды, сработали различные рецепторы, выработались определённые гормоны и человек сходит с ума от другого. Не слишком ли просто – как в мире животных. Химия-химия…а может быть – физика.

Мужчины, говорят, любят глазами. Попали волны видимого спектра с изображением женщины на сетчатку глаза мужчины, совпало это изображение с идеальным образом, давно нарисованном в мозгу, и всё – пошла химия. Кто объяснит: почему он выбрал её. Ведь в принципе все одинаковы: две руки, две ноги, голова, тело. Разница лишь в цвете волос, глаз, форме молочных желёз, размерах ягодичных мышц. А вот, поди же: эту хочу, а другую – нет.

А женщины, говорят, любят ушами. А что это значит? Подобрался чарующий тембр голоса или прозвучали красивые слова, и затуманился разум женщины? Как объяснить, что прекрасные девушки влюбляются в негодяев, которые приносят несчастья. А некоторые прекрасные, умные, добрые мужчины не находят себе пару и умирают, не познав любви?

Кто создаёт эти пары? Интуитивные подсознательные чувства женщины, которая сразу определяет – какое потомство будет от того или иного мужчины? Почему же так много неполноценных детей рождается у генетически сильных родителей? А может, плотская любовь – это не способ продолжения рода человеческого? Всё гораздо сложнее и проще. Есть плотская любовь, а есть высокая, бескорыстная, такая как любовь матери к ребёнку, детей к родителям или к другу, за которого готов отдать жизнь.

Философия ищет ответы в разных религиозных воззрениях, но общая картина складывается плохо.

У иудеев считается, что чистая любовь, данная людям, искажается испорченной человеческой сущностью. При создании человека злая демоница Лилит вселила в человека эйцехоре – семя дьявола – и плотское стало преобладать над высоким, так как мало людей, у которых это семя не проросло.

Индусы считают, что любовь – это созидание, а созидание – это движение, вибрация мира. Они изображают Шиву вечно танцующим, движущимся, вибрирующим. Как только он остановится – закончится вибрация и мир погибнет.

Словом, что такое Любовь, я не знаю. Может быть вы, когда полюбите по-настоящему, откроете эту тайну.

Подумайте над этим. Только над этим. О создании всего остального думать не надо – мозги закипят. И, главное, больше читайте. Это поможет вам чаще пользоваться своим разумом, чаще, так сказать, включать свет на чердаке. Это вам моё последнее пожелание.

На сегодня всё – все свободны.

Лицеисты весело загомонили, уходя из класса. Кабинет быстро опустел. Паскаль ещё посидел пять минут на своём старом потёртом стуле за старым столом. Ему было опять досадно, что с 16-летними лбами разговаривал, как с дошкольниками.

Паскаль осмотрел класс: бледно-зелёные стены, старинный книжный шкаф с бюстами древних философов на самом верху. «Прощайте, Сократ и Вольтер! Надеюсь, что больше вас не увижу». Наконец, он встал и вышел в коридор. Тихо закрыл за собой дверь и пошёл к чугунной ажурной лестнице, ведущей на первый этаж. Он в последний раз смотрел на стены лицея, задрапированные тёмно-зелёной материей, стилизованной под старинные гобелены. В каждом простенке висели репродукции картин, хранящихся в Лувре: Леонардо Да Винчи, Микеланджело, Веронезе, Вермеера.

В холле первого этажа он увидел своего ровесника, старинного друга – преподавателя химии Гуго Лорензутти, который разглядывал висевшую у входа «Мону Лизу».

«Ну вот, сейчас, как обычно скажет: привет, дон Паскуале, и добавит: у тебя сегодня праздник – последний день в лицее, значит, с тебя праздничный обед в кафе нашего друга Луи».

Краснолицый толстяк всегда был энергичен, бодр, весел и всегда был рад полакомиться за чужой счёт. И такой разговор был вполне ожидаем. Однако в этот раз всё было иначе.

– Здравствуй, дружище, – произнёс задумчиво толстяк.

– Привет, Гуго! У меня сегодня праздник – последний день в лицее – выхожу на пенсию, приглашаю тебя к Луи. Ты готов напиться?

Вместо ответа Гуго произнёс:

– Посмотри на эту картину, точнее – на штырь, на котором она висит.

Паскаль уставился на металлический гвоздь, на веревку, прикреплённую к раме.

– Штырь, как штырь.

– Ещё 10 секунд, и, если я правильно понял, ты увидишь страшное – начало конца.

Паскаль ещё раз посмотрел на гвоздь и увидел: серый стержень вдруг стал покрываться пузырящейся светло-зелёной пеной. Ещё мгновение и гвоздь стёк зелёной струйкой по стене. Картина с грохотом рухнула на пол вестибюля, и рама разлетелась на четыре части. Подбежал охранник – старый Поль, бывший ажан – начал охать, ахать, а Гуго взял недоумевающего Паскаля под руку и вывел его на улицу.

Они вышли в