Звёзды на развес [Татьяна Леднёва] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

сапогами сегодня срочняк заехать. Я сейчас кроссовки надену. У меня они как раз с собой, на физру. Но вечером я же не пойду в «Нова» так. Меня шеф выгонит.

– Ага. Сём Борисович что-то вчера был не в духе. Может, жена плохо дала. Или любовница. Я не вникала. Я ногу стёрла в кровь. А ты, блин, пластырь мне не раздобыла.

– Да я полезла за ним в аптечку. А там у матери направление к маммологу. Я до сих пор в шоке.

Звонок. Опять не вовремя. Так и не договорили. Сейчас по расписанию история. Можно отсидеться, а потом сходить в аптеку. Ирке – пластырь, себе – батончиков с мюсли.

И как-то надо дожить до вечера. Поговорить с мамой. Может, успею ей позвонить до смены?


***

Мама трубку так и не взяла. Перезванивать в четвёртый раз я уж точно не буду. Вообще-то я отходчивая, и если она извинится за своё поведение, то прощу. Пусть только объяснит: зачем она хочет увеличить грудь? Это я должна думать об этом со своей «двоечкой».

После пар заезжаю за новыми сапогами.

На выходе из торгового центра случайно встречаю Максима – это мой бывший парень. Он проводил меня до остановки, поболтали немного. Всё спрашивал про маму, про колледж. Мы с ним, кстати, расстались нормально. Просто он переехал в другой район города, слишком далеко. И общение сошло на нет. А может, просто любви не было. Ну, такой, чтоб прям «коленки подгибались». Как Ирка рассказывает. Он старше меня на пять лет. Уже заканчивает универ. Наверное, потом уедет ещё дальше. Так что хорошо, что расстались.

Но всё равно осадок остался после встречи.

Увидела – и сразу вспомнила, как он приходил с цветами, ждал меня в подъезде. Как мы целовались с ним возле кинотеатра.

О-о-о, началась, блин, ностальгия! До самой работы, что ли, про него теперь думать? Вон любого сейчас можно охмурить в новых-то сапогах. Лилового цвета… Это какая-то удача прям! Со скидкой в семьдесят процентов, итальянские. Велюр.

Пришлось выложить за них три четыреста. Но они того стоят. Скрытая платформа, удобный подъём. В «Кари» таких точно не найдёшь. Молодец я, что сюда приехала. Стоп. А может, это судьба?

Я не поехала в центр. Решила свернуть на Фрунзе. И вот же, встреча с бывшим! Наверное, это что-то значит. Надо будет посмотреть свой гороскоп на сегодня. Или спросить у Иришки.

Жмурюсь мартовскому солнышку. Настроение как-то сразу поднялось. У меня есть сапоги. Макс проводил меня до остановки. На работе надо быть через два часа. Я ещё успею поесть.

Глава 4

Солнце пробивается через занавеску. Выходной. Какое счастье, что не нужно вставать рано. Ни в колледж, ни на работу, ни даже к Ирке ехать, чтобы её спасти от Марата или от мозоли. Может, Макс позвонит? Он вчера обещал, что выйдет на связь.

Телефон. Там только три пропущенных от мамы.

Точно! Я же пришла домой, а она уже уехала. И мы так и не поговорили.

Надо узнать у отца. Наверное, они что-то обсуждали. Но, как обычно, не со мной.

Папа уже заваривает чай на кухне. Жарит себе яичницу. И нарезает бутерброды с ветчиной, пока мать не видит. Она на завтрак делает кашу. Но мы с отцом её не едим.

– Папа, доброе утро! Я сейчас займу ванную.

– Хорошо, только ненадолго. Нам нужно решить, что делать со вчерашней историей.

– А что? Я увидела направление. Поняла, что мама налаживает внешность и личную жизнь. Вместо того, например, чтобы мне помочь. И я ей прямо об этом сказала. А она…

– Кася, сядь. У мамы была операция.

– В смысле? Уже? Так размер такой же остался.

– Сядь, говорю. Это не то, о чём ты подумала. Направление было липовое. Мы просили врача поставить маммопластику, чтобы на работе ничего не заподозрили. У неё там уплотнения. Было подозрение на онкологию.

– Что? – я сажусь на стул и не верю услышанному.

– То. Две недели назад её обследовали. Сейчас всё в порядке. Тебе говорить не стали. Боялись, что ты расстроишься. А у тебя сессия, работа.

– Какая сессия в феврале? Я уже её закрыла.

– Всё равно. Короче, сейчас ты всё знаешь. Извинись перед матерью. Она будет после десяти. Можешь торт купить. «Наполеон», она его очень любит.

– А шаров ей не купить воздушных? Пап, я, вообще-то, ваша дочь. Почему вы мне не сказали? И она меня ударила, как будто я Арчи. Она его поводком лупит. И меня. Это нормально?

– Кася, ты её оскорбила. И кстати, погуляй с Арчи. Вон он, лежит под столом, как прибитый.

– Сам погуляй. Я пошла зубы чистить.

– Кась, ты неправа. Поговори с мамой.

Я хлопаю дверью. Включаю воду. Слёзы капают в раковину, которую давно пора почистить.

Мама, и правда, последние дни была сама не своя. Часто спала. Ходила постоянно закутанная. В водолазке этой с горлом.

Я должна была догадаться, что что-то не так. Почему они мне не сказали? Я для них совсем маленькая? Главное, как смену в двенадцать часов отпахать, так ничего, взрослая. Кася, найди себе работу. Вынеси мусор. Погуляй с Арчи.

А как что-то серьёзное, даже не говорят. За дуру меня принимают.

Я умываю лицо. Глаза всё равно красные. Откручиваю тюбик «Колгейт». Достаю щётку.

«Время пострелять, между нами