Холст с историей [Алексей Васильевич Игнатов] (docx) читать постранично, страница - 2

пытаясь понять, что у меня украли. Когда все утихло, красная лампочка, моргающая над стойкой с картиной Видара, показала, где проблема. Кто-то устроил пляски диких панков, что бы отвлечь внимание и снова попытаться выкрасть «Красное в зеленом».
Патруль обыскал район, и несколько панков отправились в тюремную камеру. Разумеется, они ничего не смогли рассказать. Половина из них сами были художниками и музыкантами, обитателями тех трущоб, которое порой ошибочно принимают за богемные кварталы, населенные оригинальным творцами. Бездельники с кучей свободного времени и пустыми карманами. Когда им предложили пару монет за участие во флешмобе, они не стали отказываться. Всего-то и надо, что станцевать на выставке современного искусства, под удалой панк-рок, и снять все на видео. Веселуха!
И пока я был занят их изгнанием, кто-то пробрался в другой зал и попытался забрать картину. Что ж, у нас ничья, один-один! Я не додумался поставить камеры слежения, а вор не подумал о сигнализации на полотне. Картина Видара осталась на своем месте.
Во всяком случае, так я думал, пока снимал ее со стойки и показывал полиции. Я как раз объяснял суть идеи двухстороннего полотна, когда перевернул картину, что бы показать зеленые полосы с обратной стороны. Но показал только чистый белый холст.
***
Панков допросили и отпустили. Дело о хулиганство я возбуждать не стал, панки меня не волновали. Тот, кто пытался украсть картину, вовсе не сбежал при звуках сирены! Он украл полотно и заменил его копией. Три красные полоски, дырка в холсте – вот и весь шедевр. Это вам не Караваджо, тут отличить копию от оригинала будет сложно даже автору.
Но и это меня не волновало. Тот, кто пытался украсть полотно, изучил картину в первый день выставки и скопировал ее лицевую сторону. Но он не знал о рисунке на обороте! Кто пытается украсть картину, а сам даже не знает, что крадет? Наемный бандит? Маньяк?
Вот что меня волновало. Причем волновало так сильно, что я упустил из виду второй вопрос, самый важный. Только на следующий день я задумался, почему обратная сторона картины – не просто холст, а холст, покрытый белой краской? Зачем она там? Я крутил этот вопрос в голове половину ночи, складывал, умножал, и все равно получал один и тот же ответ. Никто не станет закрашивать обратную сторону фальшивки, если только не хочет что-то скрыть.
После ночи без сна мои глаза сравнялись в цвете с полосками на холсте, но я нашел ответ и снова вызвал полицию. Танец панков отвлекал внимание от попытки украсть картину. Попытка украсть картину отвлекала от попытки подменить ее поделкой. Но сама поделка теперь снова отвлекает внимание. Белая краска, какая-то кустарная дрянь на основе мела, легко стирались, и зеленые полосы пробивались из-под нее, как первая трава из-под снега. Полицейские не оценили изящество этой цветовой метафоры, их заботило только одно – фальшивка перед ними или подлинник? Если подлинник, то ничего не украдено, и тогда вора искать не нужно.
И что я мог им ответить? Видар уехал в лес, на природу, проветрить мозги, как он делал довольно часто. Сейчас он жил простой жизнью, в палатке, и в запое. Я позвонил, и он ответил, но едва ли понял, о чем я вообще толкую. Три полосы на одной стороне, три на другой, дырка от ножа – откуда мне знать, подлинник это или нет!
Вот только если это подделка, то зачем вор сразу дал нам это понять, замазав холст известкой? А если это подлинник, то тем более – зачем он замазал его известкой? Наверное, что бы я принял подлинник за подделку, и избавился от него. Но если вор ждал, что я брошу холст в мусорный бак, то он явно прогадал.
Отбить картину у полиции, не позволить запереть ее в хранилище улик, уже было не просто. И я точно не выпущу холст из рук, пока сам художник не скажет, подлинник это или подделка. Видара нашли в палатке, в лесу, но он был пьян и устроил веселую драку с парой полицейских. Теперь придется ждать, пока его выпустят из камеры, и он сам сможет оценить свою картину. А до тех пор я не дам ей покинуть мой кабинет.
На вопрос: «Так это подделка или нет?» мне пришлось отвечать снова и снова. Говорят, что в аду все повторяется. Если это так, то мой ад – это очередной ответ на вопрос: «Так у вас есть оригинал картины или ее украли?». Его задавали мне критики. Его задавали мне мои гости. Они не знали теперь, как реагировать на картину Видара, хвалить ее как подлинник, или презирать, как грубую поделку. Этот вопрос задавали мне эксперты, торговцы картинами и коллекционеры.
Когда его задал журналист, я стерпел. Но когда он начал расспрашивать о тайных знаках на картине – это было уже слишком! В чьем-то больном мозгу родилась теория, что Видар оставил тайное послание. Что на холсте есть водяные знаки и зашифрованные указания, которые приведут к тайнику с шедеврами, украденными еще в войну. И даже что картину он нарисовал, следуя посланиям, полученным от пришельцев из космоса. Журналист хотел знать, нашел я тайный код, ради которого картину пытаются украсть, или нет. Тайный