Умирающая планета [Наталья Александровна Новикова] (fb2) читать постранично, страница - 3

экране. Изображение дёргалось и прыгало, но я смог увидеть её и улыбнулся. Может, я умру здесь, но если нет – если мне повезёт и я выберусь, Бетти, я найду тебя.

Меня снова соединяли с сихром и доставляли на мою родную планету. Я хотел искать Бетти, хотел убежать, но опять почувствовал голод. Мы совершили набег с другими наездниками и отрезали пятерых такаи от их союзников. Я перестал слышать гул, перестал чувствовать что-либо, кроме звериного голода и желания убить. Меня чуть не стошнило, но желудок был пуст, а тело сихра жаждало новой пищи. Надсмотрщики позволили прикончить три такайки, и мой сихр насытился, а вместе с ним насыщение пришло и ко мне.

Позже, при свете дня, когда меня вновь бросили в ящик и гудение заполнило мои уши, я вспоминал лица тех такаи. Несчастные даже не пытались бежать – они просто стояли, оцепенев, и в их глазах я видел ужас. Я и сам ужаснулся, когда увидел сихра впервые.

Нас было десять. Я не могу вспомнить их имён, остались только лица. Мы прикрывали отход основной группы. Я был полон решимости прогнать захватчиков с нашей земли, потому что они вторглись на территорию, на которую не имели никаких прав.

Старейшины рассказывали нам, что ниббы – так звались захватчики – убили всё живое на собственной планете и принялись за соседние. Они совершали набеги по ночам, когда свет дневной звезды мерк. Они приводили с собой огромных пауков на длинных блестящих лапах, а сами одевались в магму, которая делала их хилые тела неуязвимыми для наших стрел. Им нужны были ресурсы – урожаи с наших полей, чистая вода из наших рек. А ещё им нужны были наездники. Сихры – тупые злобные твари, которых легко перебить поодиночке. Но ниббы научились сращивать их с наездниками.

Отец говорил мне, что однажды они забрали его брата и сделали из него наездника. Он увидел брата при одном из набегов, сидящего на спине одной из этих мерзких тварей. Глаза его были пустыми – он как будто не видел моего отца и не отзывался на своё имя. Тогда отец осознал, насколько сложно будет их победить. Они используют против нас наших же собратьев, превращают их в безвольных марионеток на спинах своих чудовищ и ведут их в бой, как телков.

Когда наш отряд столкнулся с ниббами, я крикнул товарищам, чтобы сомкнули строй и держались бок о бок, выставили вперёд копья.

– Попробуем пустить кровь этим тварям, – крикнул я, – и посмотрим, действительно ли она голубая!

Я видел четырёх ниббов, которые встали справа и слева от тварей и не пошли вперёд. Помню, как пауки стали подбираться к нам медленно, вперив в нас свои выпуклые глаза и переставляя длинные лапы. Я хотел крикнуть своим, чтобы кололи в глаза, но от страха не мог пошевелиться. Помню, как твари сделали несколько больших прыжков и оказались у меня за спиной. Помню крики товарищей, хруст костей и чудовищные хрипы.

Один из пауков подобрался ко мне, смотрел мне прямо в глаза своими восемью зрачками. С клыков у него капала вязкая жидкость, похожая на слюну, а из пасти воняло гнилью. Мне обожгло правую ногу, в глазах полыхнула красная вспышка. А после я уже был в ящике, и мне вкалывали что-то в вену на бедре.

Но я не стану одним из наездников. Я найду способ выбраться и отыщу мою Бетти.

На следующий день они снова кололи мне эту дрянь. В момент, когда лысый приблизил к ноге шприц, я захохотал. Сколько же раз они будут пытаться, пока не уяснят: я не стану их частью. От моего смеха лысый занервничал, его рука дрогнула, и в месте укола проступило несколько крупных капель крови.

Два дня и две ночи после укола меня не беспокоили – не отвозили в белую комнату и не соединяли с сихром, только мой страж приносил отвратную массу из отрубей, чтобы я не помер от истощения. Я ел и думал.

Что-то во мне менялось, я чувствовал это по тому, насколько острее становилось воспринимать окружающее. Свет раздражал мои глаза, я щурился и вытирал выступавшие слёзы. В гудении, которое несколько дней назад было равномерным, сейчас я угадывал паузы и протяжные звуки. Похоже было на то, как если бы кто-то нырнул в лохань и оттуда пытался вам прокричать что-то, а вы бы слышали только невнятный голос.

На третью ночь за мой снова пришли. Соединили с сихром и поместили в грузовой отсек корабля. Я смотрел глазами сихра, но часть моего разума задавалась вопросом, смогу ли я смотреть и своими глазами тоже. Было невозможно понять, как это сделать – ведь когда я смотрел на стены отсека, мне казалось, что смотрю я своими глазами. Но мой собственный угол зрения был намного уже, чем то, что я видел сейчас, поэтому разумом я понимал, что смотрю, используя сихра, но не мог отделить его от себя. Я чувствовал, как во мне разгораются голод и жажда, и не мог противостоять им.

Тогда я испытал догадку, пришедшую мне в голову: попробовал почувствовать на своей спине наездника. На моей гладкой спине, которая возвышается над блестящими длинными лапами – на ней что-то есть? Что говорят мне мои ощущения? Я втянул воздух через ротовое отверстие, сглотнул слюну. Во рту две пары клыков