Император [Игорь Викторович Шуган] (fb2) читать постранично, страница - 21
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
воздухе идею признается всеми товарищами Кости по научному цеху. Он никак не выделял Науку в особо почитаемую часть единой
духовности. И с редким упорством отстаивал абсолютную применимость всех законов Знания к Науке, которая составляет не малую,
но "равную" его долю. Чрезвычайно язвительно относился к героическому пафосу "жрецов науки", покоряющих "Эвересты" знаний и
готовых делить неразделимое на высокую, среднюю и низшую части. Играй, божественная, забавляйся!
Вселенная – пустая скорлупа,
Где разум твой резвится беспредельно. Неведеньем окутана мудрость,
оно людей ослепляет.
Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга тайн.
Перевод В.И.Нелина.
Измерение игры, вносимое Костей в самые серьезные и "судьбоносные" научные и административные проекты, оказывало хороший
терапевтический эффект и охлаждало воспаленное воображение. Сама жизнь прекрасно ассистировала ему, густо сдабривая
реализацию любого замысла массой непрогнозируемых "вредных и обидных" деталей. С другой стороны, прекрасное знание
существующих реалий позволяло ему с легкостью браться за осуществление, казалось бы, фантастических идей и претворять их в
жизнь. Нельзя быть настоящим математиком,
не будучи немного поэтом.
К.Вейерштрасс
Вспоминать о Косте нельзя без так любимых им стихов древних восточных мастеров:
Все приходяще
Будто лепесток
Упавший с розы
На исходе ночи Иду и иду,
А сколько еще
Идти, да идти
По летним полям.
Бусон.
Перевод Т. Соколовой-Дерюгиной
Зимний сумрак.
Распахнуты двери мои
В бесконечность:
Японская поэзия хайку XVI – XVII вв.
Перевод Дм. Серебрякова
Костя, как замечательный рассказчик, обладал в совершенстве искусством поймать мгновение "за хвост". Он наслаждался красотой
и точностью образов, неожиданными сменами ракурса и "печальным очарованием вещей", пропитывающим шедевры японской
лирики. Первая командировка в Японию в начале 90-х годов произвела на него неизгладимое впечатление. Он вернулся в середине лета,
когда его семья была в отъезде, и обрушил "водопад" эмоций на меня. Вот уж поистине, ищущий да обрящет. Как оказалось, Костя
разыскал и проник в святая святых древней культуры – храмы и монастыри, неизвестные даже большинству местных жителей.
Исконный дзенский дух, по его словам, все еще жив в этих островках древней традиции, оберегаемый от наступающей
технократической эпохи. Он сожалел об одном: столько всего и не с кем поделиться. Одиночество сияющим клинком
Рассекает душу
В холодном мерцании звезд.
Японская поэзия хайку XVI – XVII вв.
Перевод Дм. Серебрякова.
Новое прочтение древней поэзии пришло после командировки в Северную Корею. Корейские ученые организовали для нас
однодневное восхождение в горы, со множеством пагод и заброшенных буддийских храмов. Горы оказались неожиданно крутыми, а
восхождение по обледеневшим тропам – довольно рискованным. Это с лихвой окупилось захватывающей дух зимней красотой
горных пиков и замерзших водопадов. На одной из вершин мы встретились с местным отшельником и даже были удостоены чести
вместе посидеть и послушать молчание гор. Известные строфы древних поэтов обрели здесь необходимые объемность и звучание. Нет в небе луны. Словно строки письма
Нигде до ее восхода Начертаны черной тушью
Не брезжит свет. На вороновом крыле:
Но самые сумерки радостны. Гуси, перекликаясь, летят
Осенняя ночь в горах. Во мраке вечернего неба.
Сайге. Горная хижина. Перевод В.Марковой
Десять лет назад мы с Костей ездили на международную конференцию в Киев. И в выдавшийся свободный день посетили Киево-
Печерскую Лавру. Большая часть экспозиций и храмов была закрыта для посетителей, и весь день мы провели, гуляя по огромному
парку Лавры. Повезло с осенней погодой – парк стоял в торжественном красно-золотом облачении. По прошествии лет я совсем не
помню происходившее на конференции, но до сих пор остро ощущаю Присутствие и Благость, пронизывающие эти святые места.
Совершенно новые для меня ощущения воспринял и разделил Костя. Для него ничего удивительного в этих чувствах не было, кроме,
наверное, осознания величия и красоты самого Творения. Я и потом, уже без Кости, приезжал в Лавру, но, увы: И все же, какая она, эта исполненная жизненная мудрость? Записано мной по памяти: "Как я провел вчерашний день: встал, позавтракал, поехал на работу, вернулся домой, поужинал, писал
статью, лег спать, спал без сновидений". Руководитель, учитель, коллега, друг, брат.
Костя ушел, но с нами живы его свет, улыбка, мудрость. Легче гусиного пуха
Жизнь улетает:
Снежное утро.
Катаока Такафуса. Перевод Дм.Серебрякова.
Последние комментарии
4 часов 31 минут назад
11 часов 41 минут назад
12 часов 48 минут назад
13 часов 53 минут назад
14 часов 15 минут назад
14 часов 21 минут назад