3 дня, которые не трясли мир, или Холодные закуски летом [Павел Курышев (PashCo)] (fb2) читать постранично, страница - 5

значками "За дальний поход", "За безупречную службу", ну, и тому подобными. Приходя на работу, он аккуратно вешал мундир на стул, оставаясь в рубашке. Улучив момент, когда он куда-то ушёл, мы с Пашкой (сидели мы в одной комнате) стали откручивать его значки и быстро прицеплять к себе. Лёшкин мундир непривычно облысел, зато мы светились от медалей. Но этого нам показалось мало, и мы положили в карманы мундира всякой дребедени, причём довольно тяжёлой. Как назло, а, может быть на руку, шеф задумал собрать нас в кабинете для сообщения очередного важного известия. Все, в том числе и Моряк, схватили свои мундиры и побежали в кабинет. Началось собрание, народ привычно тихо и мирно засыпает. И вдруг… Что такое? Лёшка выглядит как-то не так. При рассмотрении его повнимательнее все потихоньку сползают со стульев, т.к. слева от Лёшки сижу я, а справа – Пашка, и оба мы сверкаем орденами и медалями, причём морскими. Моряк тоже понимает, что что-то не так, судорожно суёт руку в карман… О боже! Пальцы его натыкаются на какую-то лабуду. И тут, посмотрев по сторонам, он начинает понимать, что над ним сыграли очередную шутку. Красный и злой он ждёт окончания совещания, чтобы отомстить обидчикам, т.е. нам. Но совещание затягивается, и Лёшка, будучи человеком добрым, остывает. Конечно, после совещания, мы ему вернули все награды и значки, немного побегав по коридорам управления, но народ был в восторге.

Однако, вернёмся к нашему застолью.

– Ребята, – сказал Лёшка, вытянувшись у стола. – Ребята, (слёзы застилали ему глаза) знаете, как трудно бывает в море?

– Знаем, – сказал Сашка, – ты пей, пей.

– Лёшка, не задерживай народ, – поддержал Сашку я. Мы выпили залпом и потянулись к макаронам. Лёшка занюхал хлебушек и сказал:

– Чувствуется, что это качественная водка.

Он вертел бутылку в руках, разглядывая этикетку. Мы с Сашкой, еле сдерживая смех, предложили продолжить дегустацию.

– За тех, кто в дальнем походе, – сквозь слёзы смеха, выдавил из себя Сашка.

Лёшка чувствовал подвох, но не мог понять в чём он состоит. Искоса поглядев на Сашку, потом на меня, видя, что скупая мужская слеза скатилась нам на щёки, он расслабился и подставил рюмку.

– Моряк, – прошипел я после рюмки, – а скажи, сколько ты проплавал?

– Плавает только дерьмо! – хором сказали Сашка и Лёшка, который испуганно посмотрел на Сашку.

Тот же, мужественно собирая в кучу разбегающиеся глаза, задиристо посмотрел на Лёшку. Я, наблюдая эту картину, застонал и медленно лёг рядом с Арсом. Раздался могучий рёв. Это хохотали мы с Сашкой.

– Да ну вас, – обиделся Лёшка, – дураки, вы не понимаете морской души. И вообще, вы оба сухопутные мазуты и ничего не знаете…

– Лёха, не обращай внимания на этого шпака, – пошёл на примирение я, хотя ржал громче всех, – За содружество родов войск! Тост!

– Наливай, и чтобы вы сотрудничали только в мирных целях, – тщательно выговаривая слова, серьезно произнес Саша.

Мы выпили. Спирт кончался стремительно, гулянье набирало обороты. Расчувствовавшийся Лёшка рассказал нам душераздирающую историю о морской любви, страшно смахивающую на армянскую легенду про девушку Тамару. Но мы прониклись и выпили за верность и любовь, причем Сашка настаивал именно на этом порядке. Моряк разошелся и рассказал нам еще одну морскую историю о настоящем друге. Мы поняли и выпили за нерушимую мужскую дружбу, а за одно и за дружбу всех народов по всей Земле (Земля – с большой буквы). Короче, вечер перестал быть тошным, и, судя по всему, назревали приключения.

В разгаре веселья (допивая вторую бутылку) мы вдруг заметили, что с нами нет Лёшки. Главное, только что сидел – и вдруг его нет.

– Странно, – сказал Сашка, поднимая табуретку и заглядывая под нее, – только что был здесь.

– Будем рассуждать логически, – произнес я, – далеко уйти он не мог, поэтому он где-то рядом.

– Но где?, – философски заметил Сашка, – подскажи.

– Арс! Собака! Ищи Лёшку.

Арс и ухом не повел, причем совершенно демонстративно. Мы заставили его понюхать Лёшкину рюмку, дабы он взял след. Арс скептически посмотрел на нас и ухмыльнулся.

– Нет, от этой скотины толку нет. Нажрался, собака, – резюмировал я.

– Тогда на поиск! – бросил клич Сашка и рванулся к выходу.

Я немного замешкался, пристегиваясь к Арсу, и выскочил на площадку. На площадке между третьим и вторым этажом, скрючившись, сидел Лёшка. Он раскачивался и что-то бормотал под нос, со стороны это походило на шаманские заклинания. Арс сразу обрадовался и смел Лёшку и Сашку, который подошел к нему чуть раньше. Арс имитировал находку до конца как истинный воин, хотя, конечно, особо он и не искал. Лёшка, лежа носом в цемент площадки, продолжал свою заунывную песню. Мы с Сашкой наклонились, дабы услышать этот шепот. Лёшка молился своим богам, причем яростно и упорно. Мы прислушались: Лёшка молился, что его никто не любит, а также не жалеет. Отлепив Лёшку от цемента, мы пытались убедить его в обратном, что, мол, любим и жалеем, и морская душа, дескать, потемки. Но он