Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Володин, имевший свою любимую рюмочную, надежный источник информации и вдохновения).
Именно в одной из таких рюмочных — вблизи Сенной площади, в переулке Гривцова, в непосредственной близости от знаменитого здания Русского Географического общества — однажды оказалось несколько его действительных (и почетных) членов, докторов и кандидатов наук, но без автора (о чем приходится сожалеть до сих пор), чтобы просто так — без повода, по-приятельски, обсудить итоги состоявшегося Ученого совета. Такие встречи неминуемо заканчивалось остроумной говорильней, грозившей, однако, перейти в полное «ософиение» (как выражался совсем по иному поводу философ Сергей Булгаков).
Надо заметить, что рюмочные вообще не располагали ко всякого рода буйствам и оргиям, хотя бы потому, что в них полностью отсутствовали посадочные места, В этой связи встречи происходили в форме «а-ля-фуршет» (a la Jourchette), отчего более других, по причине своей инвалидности, страдал Юрий Дмитриевич Дмитревский— наш Учитель, «шеф-модератор» любой веселой компании, известный африканист, профессор, заслуженный деятель науки, участник Великой отечественной войны, etc. Для него, «сверхкомпанейского» человека, не было ничего более изнурительного, чем так называемое вращение в обществе, приемы, званые ужины, дресс-коды и всякого рода «ярмарки тщеславия», когда гости ждут метких слов, звонких фраз, чуждого ему блеска. В этом же заведении естественности и демократии было не занимать, хотя, как мы увидим далее, подстерегали и некоторые «опасности».
...Как водится, первый тост с большим удовлетворением и духоподъемным чувством был выпит за славную географическую науку и ее корифеев, второй за прекрасный пол, а далее— как водится, за ...победу «Зенита», ирригацию в Узбекистане, за то, чтобы землю отдать крестьянам, море — матросам, мужиков — бабам, etc. Через какое-то время, изнемогавший от нагрузки на единственную ногу Учитель, уже сидел прямо на урне перед входом в рюмочную и тепло обнимался с новым гостем хмельного заведения, известным в Ленинграде художником — Владимиром Селезневым, произведения которого, кстати, находятся в музеях и частных собраниях во многих странах мира, в том числе — Франции, Германии, Великобритании, США, Японии и т. д.).
И чувства, естественно, нахлынули с новой силой. С началом нового акта творчества, как водится, выпили за настоящее искусство живописи и, знамо дело, его лучших представителей (находившихся визави), затем за нерушимый союз науки и искусства, и это был последний тост, который еще могли припомнить участники сей торжественной сходки. Ну, а потом, увы, наступила полная амнезия.
Что происходило далее — сплошная детективная история, помесь кинематографа ужасов (ужастика) с реалистической драмой.
Глубокой ночью раздался телефонный звонок от Натальи Федоровны Дмитревской — жены профессора с более чем некуда печальной вестью о ...внезапной кончине дорогого Учителя в мастерской художника Селезнева на Васильевском острове. Как-то сразу опустела душа, остался один телесный чехол. Не медля, оделся и, одолжив, сколько было денег у соседа (кстати, секретаря одного из райкомов ВЛКСМ Ленинграда) на текущие расходы и достойное погребение, вызвал такси и, убитый горем, спешно отправился в мастерскую художника. По пути настоящий приступ ярости вызвал разведенный Дворцовый мост, но в то же время, получасовое бдение у его вздыбленных пролетов вернуло охлажденное здравомыслие, заставило по-новому обдумать всю прожитую жизнь и роль дорогого профессора в том, что она так круто перевернулась.
...А вот и знакомый дом художника. Поднявшись на лифте к искомой двухэтажной студии и отворив незапертую дверь, испытал настоящий шок: взору предстал живехонький и весьма бодрый Юрий Дмитриевич, вальяжно распивавший чаи в кругу энергично жестикулировавшего народного живописца, его жены Лиги Антоновны, и самой Натальи Федоровны. Они поведали, что выгрузив потерявшего форму отдискуссировавшего профессора из такси и с трудом дотащив до лифта, они уложили его почивать прямо на коврик в мастерской среди нетленных полотен, а сами отправились испить чаю. Однако спустя некоторое время Лига Антоновна зафиксировала «полное отсутствие пульса и дыхания», что и послужило основанием для экстренного вызова скорой и телефонного звонка мне — вероятно, как первому аспиранту и глубоко преданному ученику.
Но, чудо! Через какое-то время профессор оклемался, а вот дезавуировать поступившую на мой домашний телефон скорбную весть почему-то не стали. А зря, потому что после этого я сам долго не мог «оклематься».
Вот к каким последствиям иногда приводит «рюмочный союз науки и искусства».
...Говорят: научу двигают шизофреники-параноики, а искусство— алкоголики. Вопрос этот в высшей степени дискуссионен, хотя здоровая психика и, скажем, гениальность — две вещи, действительно, трудно совместимые: по-настоящему талантливое произведение — всегда сублимация
Последние комментарии
5 часов 2 минут назад
7 часов 36 минут назад
8 часов 4 минут назад
8 часов 11 минут назад
2 часов 27 минут назад
11 часов 14 минут назад