Третий король [Мачей Сломчинский] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

двор, он зашагал по посыпанной гравием дорожке к современному, красивому, ослепительно белому дому, утопавшему в цветущем кустарнике. Увидеть нечто подобное под довольно-таки холодным европейским небом, да еще в конце лета, Гомес никак не предполагал.

Он подошел к дому, и двери бесшумно растворились, прежде чем Гомес приблизился к ним. На пороге стояла молодая горничная в черно-белом наряде, светловолосая, стройная. Гомес невольно улыбнулся. Девушка очень походила на стюардессу, с которой он распрощался два часа назад.

— Могу я поговорить с господином Грубером?

— Я узнаю. Как доложить?

Гомес положил на поднос, который держала в руке горничная, свою визитную карточку. Девушка наклонила голову и отступила в сторону. Он вошел и очутился в прохладном приятном полумраке.

— Обождите, пожалуйста. — Она едва заметным движением указала на высокое простое кресло, стоявшее в холле, и исчезла за стеклянной дверью, не пропускавшей ни звука.

Гомес не стал садиться, а, помахивая кейсом, подошел к камину. Глаза его, успевшие свыкнуться с неярким освещением комнаты, остановились на фламандском натюрморте в простой золоченой раме: бокал и бутылка странной, почти гротескной формы на золотом блюде, а за ними — драпировка и часть окна, из которого в манере барокко изливался насыщенный поток света, пронизывающий бокал и зажигающий искры в глубине бутылки.

Гомеса интересовали картины всех времен и народов, но были у него и свои маленькие слабости, о которых никто не догадывался. Гомес был убежден, что триста лет назад художники писали лучше, чем когда-либо раньше или когда-либо позже. Он удовлетворенно причмокнул. Какая изумительная вещь. Эта картина еще более утвердила его в прежнем мнении. Она была прекрасна. Но кто же автор? Любопытно, что Гомесу не приходилось раньше видеть даже репродукцию с нее. Правда, Грубер мог ... .

Довести мысль до конца он не успел.

— Приветствую вас. Давненько мы не встречались...

Гомес с облегчением обернулся. Значит, Грубер в Штутгарте. Не уехал. Что ж, это уже почти полдела!

— Здравствуйте, господин Грубер! Мне право очень приятно видеть вас.

Они обменялись рукопожатием. Хозяин дома был высоким полноватым человеком лет пятидесяти. Впрочем, впечатление могло быть обманчивым. Двигался он по-юношески живо, и только морщины вокруг глаз и кожа на руках выдавали его истинный возраст.

— Я получил вашу телеграмму, но мало что из нее понял. Разве только то, что вам необходимо как можно быстрее встретиться со мной. Насколько я знаю, вы не из тех, кто станет отнимать время у ближних своих по пустякам. Но давайте не будем сразу говорить о деле, которое привело вас сюда. Вы, наверное, голодны. Примите сначала ванну и подкрепитесь. Сейчас я все устрою...

— У меня заказан номер в отеле, — быстро сказал Гомес. — Я не хочу вас надолго задерживать. Да и время, откровенно говоря, поджимает. Дела... — улыбнулся он в оправдание, — я должен вернуться в Рио-де-Жанейро не позже, чем через сутки. Надеюсь, вы меня извините.

— Конечно, конечно! В таком случае я к вашим услугам.

Он открыл маленькую, обитую темным дубом дверцу и пропустил гостя вперед. Мужчины вошли в огромную светлую комнату, наполненную ароматом цветов. Двери на террасу были распахнуты, и внутрь струился прогретый, колеблющийся в солнечных лучах, воздух.

— Это мой кабинет, если можно так выразиться. Я не очень-то люблю сидеть за письменным столом. Прошу, — и Грубер указал на одно из двух кресел. — Что вы будете пить?

— Если это вас не затруднит, то я бы предпочел коньяк. В малых дозах коньяк бодрит мозг.

И Гомес едва заметно улыбнулся. Ему вспомнилось беленькое личико стюардессы «боинга». Однако улыбка тотчас же исчезла. Предстоящий разговор требовал полной сосредоточенности при сохранении всех внешних атрибутов непринужденного обмена мнениями. Неверно взятый тон мог обойтись в тысячи долларов.

Грубер открыл небольшой, утопленный в стене бар и достал одну из многочисленных бутылок. Гомес молча ждал, пока хозяин расставит на столике рюмки и наполнит их золотистым коньяком.

Наконец Грубер аккуратно закупорил бутылку и сел.

— Декорации готовы, — добродушно улыбнулся он. — Актеры вроде бы тоже. Можно поднимать занавес. Я вас слушаю.

Гомес взял рюмку, коснулся ее губами и вернул на столик.

— Я всерьез опасался не застать вас в Германии. Дело, которое привело меня сюда... в общем, это не заурядный случай, и, положа руку на сердце, мне важно его побыстрее довести до конца, понимаете?

— Понимаю. Ваше дело не терпит отлагательства. — Грубер развел руками. — У всех моих клиентов незаурядные случаи, и все они настаивают на срочности.

— И на соблюдении тайны, — добавил Гомес.

— Об этом я даже не упоминаю, потому что соблюдение тайны выгодно обеим сторонам. Но поговорим о срочности... Так как мои клиенты всегда спешат, то и я вынужден жить в вечной спешке, чтобы выполнить все их заказы.