Антология сатиры и юмора ХХ века [Владимир Николаевич Войнович] (fb2) читать постранично, страница - 2

— «рифма» Войновича не случайна).

Поэтому, когда английский профессор читал книгу Войновича, он хохотал до слез, и настроение у него стало прекрасным. Есть такое эстетическое понятие — катарсис, изменение к лучшему в душе человека в результате прикосновения к предмету искусства.

Войнович умеет сам смеяться и знает, как заставить нас смеяться над миром и над самими собой. Но в его смехе никогда не присутствует агрессия насмешки и унижения. Войнович не диктует, как должны себя вести и как жить люди, он лишь показывает, как ужасен порядок, к которому мы притерпелись, как мы забавны и как это печально, если мы сами этого не видим. Он не учитель и не пророк, он радуется вместе с читателем, он — друг читателя, но он не развлекает, а увлекает своим смехом с горькой подкладкой.

Из Войновича вообще-то вполне мог выработаться благополучно либеральный советский писатель. Но этого в стратегии жизни Войновичу было мало. Из него мог выработаться и узкий самиздатчик, писатель просто антисоветский. Но и в таком варианте жизнь показалась бы Войновичу тесноватой. Смеяться нельзя «в тряпочку», «в тряпочку» можно молчать.

Войновичу пришлось эмигрировать, но сначала эмигрировали его романы. А еще он помог эмигрировать рукописям, приговоренным к казни — «Жизни и судьбе» Василия Гроссмана. За что ему отдельное спасибо.

У Войновича — горячий общественный темперамент, и каждая его вещь есть на самом деле модель общества: будь то масштабный «Чонкин» или камерная вроде бы «Шапка». Но и «Шапка» ведь — также про механизм устройства советской жизни, эдакая смеховая аналитика: маленький советский литератор из незначительных (ЛТЦНП — литературное творчество ценности не представляет) осознает то унижение, которому он подвергся в Союзе писателей, и заболевает, и по-своему восстает, и погибает…

«Шапка» — это наш ответ гоголевской «Шинели». Достоевский говорил о том, что «все мы» (русская литература) вышли иэ «Шинели», так вот Войнович актуализировал вечный гоголевский сюжет погрузив его в советские реалии. Помните, у Гоголя Акакий Акакиевич Башмачкин, мечтая еще о шинели, прикидывал в уме, что поставить на воротник — куницу или, может быть, кошку лучшую»? Так вот у Войновича бедный литератор (у Гоголя — каллиграф, он обожал буквы, свое дело, переписыванье бумаг) восстает против того, что ему «положен» по чиновничье-литературному малому его рангу только самый дешевый мех.

Владимир Войнович — и смеховых дел мастер, и мастер прямого, разящего, отточенного слова, которым он сражался впрямую с советской номенклатурой тогда, когда она была в опасной силе. Он многое умеет делать своими руками — недаром в молодости работал плотником, ездил поднимать целину, а совсем недавно стал еще и рисовать, и писать темперой и маслом, в Москве прошли несколько его выставок. Но главным его делом остается, конечно же, словесность.

Возьмем ту же «Шапку». Если бы Войнович был автором узкой идейной направленности, в данном конкретном случае — антисоветской, он и написал бы героя, которого затравила совписноменклатура.

Но он пишет качественно иной текст.

Его персонаж, Ефим Рахлин, — и жертва, и порождение, «плоть» и фундамент этой самой совписноменклатуры.

В небольшой повести Войнович описал «табель о рангах» в так называемой творческой организации. «Табель о рангах», структуру и состав, соответствующие строению, устройству и составу всего советского общества. Во главе союза писателей стоит генерал (к которому Рахлин приходит с униженной просьбой, как и Акакий Акакиевич к своему генералу), и не просто генерал, а генерал КГБ, от КГБ в свое время и пострадавший, и отсидевший, и все равно ревностно (и органично) органам преданный, и по-своему артистичный — он тоже, замечает насмешливый автор, мог бы стать настоящим советским писателем. Секретарь Союза, одновременно депутат, одновременно редактор и т. д. Поэт-антисемит. Мрачный юморист. Детский писатель (сочинитель сказок). Поэтесса-общественница. И среди них Рахлин — свой, на своем месте, в своем ряду. Он унижен тем, что его с этого места сдвинули, больше ничем: не ту шапку распределили! И в то же время Рахлин — как бы «диссидент в тайне души», постоянно слушает Би-би-си. «Голос Америки», ночь напролет будет упиваться чтением запрещенной литературы — а сам сочинять книги (печь одну за другой) про героических советских людей. Искренне псевдолиберальное двоедушие советской интеллигенции — вот что блестяще и воздушно, смешно и драматично запечатлено Войновичем.

Если настоящие советские писатели, живые благодаря перу нашего автора, всерьез создавали мертвечину в соцреалистическом ключе, то Войнович играючи пишет энциклопедию поздней советской цивилизации. запечатлевая ее в ее нелепых персонажах и абсурдных перипетиях. Для этих персонажей семантика, знак (например, шапка той или иной «степени», место в ряду, в президиуме, орден, марка автомобиля, размер квартиры и т. д.) важнее самой жизни.