Фригийские васильки [Георгий Витальевич Семенов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Проклятье!

«Вот это компот! — думал он, глядя в отчаянии на спящую. — Что же мне теперь делать?! Я ведь отлично помню, что она согласилась стать моей женой… Да, да! А этот прохвост орал даже «горько!». И я целовался с ней там, в этой жути, в этом барабанном грохоте… А как же эта Светлана оказалась за нашим столиком? Мы пришли… А она уже ела какое-то мясо под яичницей… Это я помню… Бутылочка яблочной воды… Нет! Из этого компота надо как-то выбраться сухим. К черту все! К черту… Распустил нюни! Современные девочки — это те еще фруктозы! Чего доброго еще…» — И он содрогнулся опять, но теперь уже от другого ужаса, подумав о проницательном взгляде врача, о своем унижении и стыде. Он даже отодвинулся от этой юной красавицы, которая во сне по-детски сморщилась, дремотно провела рукой по лицу и так почмокала губами, словно бы почувствовала материнскую грудь…

«Боже мой! — взмолился опять Красков. — Что же я наделал! Как я покажусь теперь матери на глаза?! Она, наверное, не спит, бедняга, что ей скажу? Может, и в самом деле жениться? Да. Придется жениться. Один выход — жениться».

И он опять готов был расплакаться, но теперь уже от умиления перед самим собой, пораженный благородством своей души.

«А от матери скрыть всю эту сомнительную историю знакомства, всю скоропалительность, дурость эту наидурейшую, — думал он с надеждой. — Она вчера ничего не поняла: откуда я и с кем… Кажется, я ей сказал, что это моя молодая жена. Кажется, что-то в этом роде… А что! Женюсь-ка я, пожалуй, на ней! Она безбожно молода и красива и, кажется, не глупа».

Красков даже улыбнулся вдруг, найдя простой и естественный выход из создавшегося положения. Мозг его, как пришпоренный, взвился ввысь, и с этой высоты Красков лихорадочным взглядом успел окинуть все «за» и «против» такого решения. Мысль о женитьбе так возбудила и обрадовала его, что он уже и на спящую посмотрел совсем другими глазами, увидел в ней что-то такое заманчивое и приятное, чего не видел и не ощущал до сих пор. А мысли одна за другой легко катились с горки, снимая страх и жестокое напряжение с души…

«Конечно, конечно, конечно, — бессмысленно отсчитывал он их торопливое скольжение на каких-то красивых и нарядных саночках… и видел уже эту юную женщину, эту девочку в разукрашенных судьбою своих саночках, ее лицо сияло ему улыбками, опушенное белым мехом… — Ах ты, господи! Конечно, конечно… А если она вдруг раздумает выходить за меня замуж?»

Этот неожиданный вопрос застал его врасплох, и ему даже стало немножко обидно представить себе такое. Но и отказ ее он тоже сразу же учел, решив, что это тоже будет не так уж и плохо, потому что, конечно, он женится, да, но кто ее все-таки знает, что это за человечек… Уж очень много странностей…

И когда он, все еще ужасно возбужденный, осторожно выполз из-под легкого одеяла, а она, так и не проснувшись, отвернулась к стенке, он с заколотившимся сердцем увидел на стуле какие-то кружева, от которых у него вдруг закружилась голова, и он даже пошатнулся, притопнув несколько раз толстой пяткой, чтобы устоять.

«Да, я женился, — сказал он сам себе. — Женился на этой… красавице. Вот она лежит под моим одеялом, на моей кровати — моя жена… Не-ет! Это безумие, конечно! Это черт знает что! Я ведь толком не помню ее имени. Кажется, Светлана, но, может, и не Светлана вовсе… Кому бы рассказать! И главное… Боже мой! У нее ведь родители, наверное, мои ровесники. А ведь придется что-то говорить, объяснять… Нет, невозможно! Вот это компот!» — подумал он и уже с улыбкой взглянул на золотистую массу волос, как бы растекшихся по подушке.

Ему страшно хотелось пить: полость рта и язык одеревенели от жажды. Ведро с водой стояло внизу, на кухне. Босиком, в одних трусах и майке он спустился по лестнице вниз, вздрогнув от визгливого вскрика деревянной ступени. И тут же столкнулся с матерью. Он испугался и, пряча от нее лицо, спросил:

— Ты чего? Не спала? А я тут это… попить хочется…

Мать тоже испуганно и, как показалось ему, злобно вскинула на него взгляд и спросила:

— А девчонка-то спит?

— Какая девчонка? — глупо улыбаясь, спросил он. — Светлана, что ли? Спит.

— Вона! Вчера была Тоней, сегодня Светланой. Глядишь, проснется, Дунькой окажется. — И мать по-настоящему зло и нервно засмеялась. — Дуришь ты, Борис! На старости лет меня совсем опозорить хочешь, — и она заплакала, не скрывая слез и страдальческой гримасы, которая исказила ее и без того некрасивое, плоское лицо.

— Мама, ты это брось! — тихо и тоже злобно проговорил он, грозя ей пальцем. — Ты в мои личные дела не лезь… Ты… — Но злость его тут же иссякла, он обнял старуху, она затряслась отчаянно в беззвучном плаче, а он, подталкивая мать, легонько проводил ее в большую комнату, усадил на измятую кровать и стал гладить костлявую голову, приговаривая как можно ласковее: — Ну, перестань. Зачем это тебе нужно? Я жениться на ней хочу. Честное слово! Да, конечно, она еще очень молоденькая,