cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
кончилось?
— Пьяные идиоты быстро протрезвели, сначала пытались потушить водой из реки, потом собрали свои вещички и умотали оттуда. А деревья просто сгорели. Теперь там на месте отличной приятной полянки с пляжем для шашлыков — горелая пустошь с чёрными корягами.
— Вот тебе отличнейший образец анархичного устройства, — резюмировала Ира.
— Да, ты права, — подумав, согласился Кирилл. Ещё немного подумав, добавил: — Это всё от бездарного управления.
У дверей инженерного центра поднялась волна восхищения — влетел взъерошенный, как попугай жако, Доцент. Он пролетал между рядами офисных столов, слегка кланяясь и пожимая руки, и принимал со всех сторон сентенции сочувствия, сарказма и изумления.
Был двенадцатый час, а Доцента потерял гендиректор ещё в половине десятого. Вслед за гендиректором его потерял весь инженерный центр, руководство программы и отдел кадров. Ему звонили и писали, но телефон Доцента не отвечал. Доцент перезвонил только Ире и только в районе одиннадцати и доверительно попросил сообщить Кириллу, ибо тот не берёт трубку, что он сейчас приедет и что телефон всё это время лежал на первом этаже дачи, а спал он на втором, отчего-то уверившись, что сегодня воскресенье, поскольку половину субботы провёл на работе.
— Привет, Кирилл! — с великой любезностью и симпатией сказал он своему начальнику, когда смог добраться до своего рабочего места и отвесил поклон Ире.
— Я не желаю с тобой разговаривать, — голосом усталого конферансье изрёк Кирилл и не обернулся.
— Что, меня тут сильно искали? — с широкой сконфуженной улыбкой спросил Павел.
— Я последний раз слышала столько мата от генерального, после того как пропустила в почте письмо НАМИ, адресованное директору программы, — сообщила Ира.
— Не произноси больше при мне слово НАМИ, — неприязненно попросил Кирилл.
— Что, меня из НАМИ искали? — продолжал попытки оценить масштаб провала Доцент.
Кирилл наконец повернулся.
— Это немецкая овчарка, кадровичка, раскладывала меня сегодня по твоей милости сорок минут, — с нетипичной для него агрессией сообщил он Павлу. — Я после этого видеть тебя не хочу.
— Сорок минут? Почему так долго? — встревоженно спросил Павел.
— Потому что мне было интересно, теплятся ли в этом овчарочьем уме ещё хоть слабо выраженные реминисценции понятий человечности, справедливости и уважения к свободному труду. А, впрочем, это всё бесполезно. Настоящий плантатор — не она, она только держит плеть.
— Кирилл, мне кажется, ты в этот раз перегнул, — уныло заметила Ира.
Кирилл махнул рукой и достал наушники.
— Всё равно. Я своё мнение уже давно составил, мне его только подтвердили.
— А ты подумал, ветеринар рода человеческого и непримиримый судья пошлости и порока, с кем я на обед ходить буду?
— С Ярославом будешь ходить, — бесстыже пробубнил Кирилл, и Ира только горестно махнула рукой.
— Ярослава из колеи выносит. О чём с ним можно серьёзно поговорить?
— У Ярослава колея шире, и всем кажется, что её просто нет. Кстати, начинай прямо сегодня — мы сегодня без обеда.
— Будьте вы неладны, безответственные эгоисты, — выплюнула Ира. — Впрочем, вы оба достойны своей участи. Если у вас хватит доблести завершить начатое, я, пожалуй, тоже уйду. И уеду отсюда ко всем чертям в Питер.
Гендиректор весь день не желал с Ирой разговаривать. К ней заходили то кадровичка, то директор программы и сдержанно, почти не разжимая зубов, просили выполнить какое-то его поручение. Ещё месяц назад Ире казалось, что они все чуть ли не в её власти, потому что она распоряжается временем и аудиенциями генерального и даже он сам её слушался. Но, как теперь неотвратимо осознала Ира, то была одна из самых лёгких в жизни иллюзий — слушался он не её, а её делового календаря, который он сам мог в любой момент переделать, не прибегая к её услугам и даже не ставя её в известность. Объём работы, которую с удовольствием стали накидывать Ире все менеджеры отделов, как только запахло жарой, генерального нисколько не интересовали, и он регулярно чихвостил её то за неправильно поставленный номер служебной записки, то за пятна пролитого кем-то в приёмной кофе.
Ира подумала сегодня наконец с мстительной решимостью, что её это касается всё меньше, потому что она свободный человек, хотя быть свободным человеком под бременем мелких и крупных унижений, конечно, затруднительно. К счастью, высшее руководство покинуло офис на какое-то выездное совещание, и она, открыв рабочий мессенджер, стала переписываться с сидящим этажом ниже Кириллом, которого в тот момент непредсказуемо потянуло на поэзию. В размере и духе Шекспира он поведал Ире о том, что инженерный центр пребывает в унынии, ибо ещё с утра настал конец воде во всех кулерах, и пустующая кофеварка более не вдохновляет на сверхурочные работы и не привлекает своими благородными ароматами прекрасных дам с блистательно воспитанным вкусом.
На какой-то момент Ира
Последние комментарии
1 час 32 минут назад
5 часов 25 минут назад
5 часов 29 минут назад
10 часов 50 минут назад
1 день 22 часов назад
2 дней 6 часов назад