Украшения строптивых [Арсений Станиславович Миронов] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

разработками вроде ролевой игры «Замочить Баумана» и психологической аркады «Чапаев и Мутота». Вынужден признать, что именно в моем мозгу зародились чудовищные концепции таких знаменитых панк-стратегий, как «Syphilization» и «Total Syphilization-2». Тысячи людей до сих пор гамятся[2] в тотальный 3D аннигилятор под названием «Родион Раздольников: 1000 и одна старуха-процентщица». Ух и сильная гамеса[3]. Широчайший выбор топоров, секир и альпенштоков! А помните эротический квест «Машенька и медведи»? Моя работа. Убежден также, что тысячи затверделых геймеров провели не одну неделю в виртуальных лабиринтах компьютерного эпоса «ГосDooma» среди монстров с депутатскими значками на бронежилетках. Горжусь этим шедевром. Некоторым не нравится, что я сделал кулуарных зюгжориков[4] неуязвимыми для серебряных пуль. Однако, несмотря на недоделки, юзеры расхватали стотысячный тираж «Госдумы» в несколько дней, и фирма-изготовитель («P.A.D.L.A Entertainment») с ходу заработала полмиллиона североамериканских талеров. А мне достался лишь ящик дешевого бренди и 300 тыс. гиперинфлированных рублей в смятом конверте…

Не спешите обвинять в том, что я унавозил виртуальным мусором мозги молодого поколения. Я всего лишь бедный студент филфака. Мне тоже изредка хочется кушать[5]. Три года гнул шею на «P.A.D.L.A.» и «Русский софт», продавая безусловный талант по крупицам и растрачивая нищенские гонорары на портвейн для себя и вечно голодных друзей-студентов. Поверьте, я достоин жалости. Мог бы стать писателем. Но — увы. Некогда обостренное воображение поистерлось о жернова игротехнического бизнеса. Поначалу я разрабатывал безобидные образы космических рейнджеров, былинных витязей с «Калашниковыми» наперевес и симпатичных ведьм в теннисных мини-юбочках. Потом рейнджеров и ведьм перестали покупать, и моими героями стали боевые тараканы, дегенеративного вида цветочные эльфы, татуированные гоблины из московской подземки и даже целеустремленные, конкурирующие меж собой сперматозоиды (помните нашумевший ЗD-хит прошлого года под названием «Зачать рядового Рейгана», изрядно попорченный цензурой?). Наплодив тысячи монстриков, я уже не в силах разродиться настоящим, доброкачественным литературным образом вроде Базарова, Гумберта Гумберта или майора ОМОН Дарьи Жахнутой.

Я вновь покосился на исчерканный лист бумаги. Уже не первый раз пытаюсь засесть за настоящий роман. Заправляю самыми черными чернилами толстую авторучку с пером из мягкой стали и полустершейся надписью «Parker». Собираю волосы в смешной короткий хвостик на затылке — «как средневековый кузнец перед работой», однажды сказала девочка Ника. Но — вместо романа о5[6] получается виртуальная банальщина. Вот и сегодня опыт по извлечению золота из свинца не удался. Чудовищный стилистический коктейль из Стивена Кинга, Гаррисона, Толкина и — прости господи — Джона Кармака… Жуткая словесная смесь в моем шейкере бурлила и потрескивала от внутренней энергии — я вылил эту окололитературную гадость в унитаз, и унитаз потемнел. Вздохнул и раздраженно запустил фальшивым «Паркером» в плакат с изображением Памелы Андерсон.

Перо воткнулось Памеле в самое сердце.

Я вышел на улицу и поехал в аэропорт провожать Нику. Дело было неспокойным вечером 15-го числа.

Игротехник

Простите, дети! Я пьян.

А.С. Пушкин.
(Из письма Л.С. Пушкину и П.А. Плетневу)
Итак, давным-давно — а точнее, неспокойным вечером 15 июня 199… года желтый трамвай бежал сквозь плотный теплый дождь, ничуть не оглядываясь на перекрестках. Сегодня это звучит неправдоподобно. Сегодня теплые дожди, натуральные блондинки и православные студенты встречаются — и то нечасто — лишь в интерактивных детских сказках. Но у каждой эпохи свои чудеса. Тогда, дети мои, теплые дожди случалось даже чуть чаще, чем хотелось бы. Лично я так просто ненавидел его, этот пятнадцатый дождь июня.

Из-за него я впервые поцеловал Нику. Я редко кого целую. Маленькая самофракийская фея лишь на миг присела мне на плечо, разлепляя склеившиеся от влаги прозрачные крыльца — она обсохла, согрелась, стремительно похорошела и — вдруг подставила для поцелуя теплые губы. Потом вокруг зашумело, замелькали цветы и чемоданы, и я понял, что шум — не просто шум, это ревут двигатели аэробуса А300 «Рахманинов». Уже на рулежке турбины слаженно ревели Второй концерт, точнее, самое начало Andante Scherzando — я услышал только первые восемь тактов и стало жаль Нику. Теперь она проведет в гулком полутемном чреве «Рахманинова» три с половиной часа до Цюриха, ей придется дослушать жутковатое анданте до финала…

Все феи мира созданы, чтобы прилетать ненадолго и четыре с половиной секунды сушить крыльца на чьем-нибудь плече. Потом эти нежные насекомые твари слетаются