Охота за душой [Маргарита Головкова] (fb2) читать постранично, страница - 8

сказаны ими между собой, догадался, — французы.

Управляющий нервно шепнул ему: «Придётся обождать, — переводчик опаздывает». Азаров согласно кивнул и, поздоровавшись по-французски с инвесторами, начал доклад. Он прекрасно ориентировался в материале, так как все темы, подготовленные коллегами, были им обработаны и сведены в одно целое. Когда он подвёл итог своему выступлению, французы дружно зааплодировали. Ответив на их вопросы, Герман вышел в приёмную.

«Ну, вы даёте!», — встретила его удивлённо — восхищённым возгласом секретарь и подала напечатанный приказ о назначении его начальником отдела.

Ни она, ни Азаров не заметили, как в дверях со злой гримасой на лице застыл запыхавшийся Городецкий. Бесясь, он прошипел бывшему подчинённому: «Рано радуешься, скоро вылетишь отсюда вмести со своим кавкавказским дружком!» «Это вряд ли, — насмешливо произнесла секретарь и, наклонившись над столом, обнажив при этом в глубоком вырезе платья пышную грудь, протянула ему уведомление о его увольнении.

Кипя от ненависти к бывшим сотрудникам, Пётр вернулся домой. Навстречу ему вышла жена — красавица Виктория. Подставив мужу щёку для поцелуя, она капризно надула пухлые губки. Вика нигде не работала и, как и все жёны богатых мужей, занималась исключительно собой.

Быстро моргая длинными наращёнными ресницами, она приняла оскорблённый вид и притворно — обиженно произнесла:

— Ты меня совсем не любишь. Я вчера была у Зойки. Ей муж купил бриллиантовое ожерелье. Она говорит, что оно когда-то принадлежала самой царице Елизавете. Теперь его будет носить эта кривоногая дурочка. А как же я? Неужели я недостойна такого подарка?

— Видишь ли, — с трудом подбирая слова, начал Городецкий, — временно мы не сможем делать такие покупки.

— Что, значит, не сможем? — вскипела Виктория. — Один, как ты знаешь, не смог, и я ушла к тебе. Ну, если не сможешь ты, то не обессудь. Знаешь поговорку: «Дорогой бриллиант требует дорогой оправы». Так что, постарайся, как можно быстрее решить свои проблемы. Иначе… — не законкончив предложения, Вика повернулась к нему спиной и пошла к себе в комнату на второй этаж.

Эпилог.

Прошло несколько лет. Герман, живя по тем незыблемым законам человеческой морали, которым когда-то его учила бабушка, обзавёлся друзьями, самым близким из них стал Гоги Абашидзе. Он счастливо женился на Елене Уваровой, у них подрастал сын. Теперь он занимал должность заместителя управляющего концерном, и перед ним открывались новые перспективы.

Однажды на экономическом форуме, к нему подошёл, изрядно располневший, бывший сокурсник и бывший начальник Павел Игоревич Городецкий. «Рад видеть, — приветствовал он Азарова, протягивая ему руку. — Ты думаешь, что я на тебя в обиде за увольнение? Ничуть! Ты даже не представляешь, как я сейчас высоко «летаю»! Я беспредельно богат, имею неограниченную власть, я…».

Слушая его, Герман почувствовал, как на него пахнуло серой, и сразу же из уст Павла зазвучал хриплый голос служителя ада: «Завидуешь, мальчик мой? На его месте мог быть ты. Глупец ты, глупец!». Запах растаял.

Продолжая смотреть на Павла, Азаров вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой несчастного страдающего человека.

«Береги, душу, Герка! Без неё ты — не ты», — с горечью проговорил он. Герман ещё не успел прийти в себя, как перед ним вновь стоял довольный жизнью Городецкий. «Что смотришь? — смеялся он ему в лицо. — Запомни: такие парни, как я, правят миром. У нас — деньги, у нас — власть! Все вы будете жить по нашим правилам. Из-за денег вы будете унижать и уничтожать друг друга. Сидя в интернете, вы навсегда забудете глупые слова: родина, честь дружба, любовь, преданность. Под флагом демократии в мире воцарится безнравственность и хаос!». Закончив говорить, он криво улыбнулся и, свысока кивнув на прощание, удалился.

Азаров ошеломлённо смотрел ему вслед, и только теперь, среди тонких дорогих духов присутствующих, уловил едва осязаемый запах серы, заполняющий зал. И страх от осознания того, что слова бездушного Городецкого могут стать правдой, холодом пробрался в его сердце, заставив содрогнуться чистую душу.