Давным давно была... [Василий Иванович Колесов] (fb2) читать постранично, страница - 3

расстреливать!“

Милиционеры на этот раз ничего не ответили, а отправились в эту деревеньку с единственным желанием: придушить этого мальчишку, а в крайнем — собственноручно выпороть так, чтоб зад был по цвету, как у обезьяны…

А началась эта история просто: трое молодых парней пошли на рыбалку, ну, понятное дело, выпили, а на обратном пути один из них провалился в схрон, в котором после войны прятались от людского гнева полицаи. Чего там только не было: немецкая форма, оружие, боеприпасы, документы, даже консервы. Понятное дело, захотелось всё это примерить — выглядело круто! Ну, молодые парни и решили пошутить — заглянуть в таком виде в ближайшую деревеньку…

В дома сельчан входили немецкие солдаты и на „ломаном“ русском языке приказывали всем собраться у сельского совета, угрожая в случае неповиновения смертью. Никто ничего не понимал: ведь уж 30 лет, как мы победили, а тут — немцы! Всех собрали у сельсовета. Что делали немцы во время войны придя в деревню? Выявляли и расстреливали советских активистов: коммунистов, комсомольцев, председателя…

Ну, парни и стали куражиться, мол, коммунисты и комсомольцы — выйти из толпы. Все молчат… И тут из толпы выходит дедуля — местный пастух, низко кланяется и заявляет, что вас-то, родимых, он ждал 30 лет. И показывает: вот это — председатель, это — бригадир, это — секретарь местного комитета комсомола, а вот это — коммунист…

А в это время один мальчишка пробрался в сельсовет и, обмирая от страха (ведь за это не пожалеют — пристрелят), стал звонить в районный центр, в милицию.

В деревне милиционеров, желавших выпороть телефонного террориста так, чтоб сидеть не смог, а лежал только на животе, встретила толпа с причитаниями. Люди просили спасти от смерти своих родственников. Но спасать никого не пришлось, потому что, подойдя к оврагу и немного постреляв в воздух, „немцы“ заявили, что это была шутка.

Шутка — шуткой, но молодые парни за неё получили по 10 лет лишения свободы (ношение огнестрельного оружия, угроза смертью и так далее), а дед — пастух оказался бывшим полицаем, военным преступником, на совести которого было не мало загубленных человеческих жизней. Его приговорили к расстрелу… Срока давности по такой статье нет».

Внезапно, с переднего мотоцикла, ударил пулемёт. Пули прошили лобовое и заднее стёкла, в салон и на пригнувшегося от испуга Максима посыпались осколки…

Его папа всегда отличался хорошей реакцией: он резко развернул машину и погнал её по неубранным хлебам. «Опель» запрыгали по ухабам, почему-то открылась дверца, Максим потянулся закрыть её… Резкий поворот и Макс выпал из машины в канаву, которую она объезжала на полном ходу…

Грохот, ослепительная вспышка…

— Па, папа! Ну, где ты? Папа, помоги… — Максим попытался выбраться из канавы. Правая рука опухла, его тошнило.

— Папа, ну пап! — он наконец-то сумел выбраться из канавы и, шатаясь, поднялся на ноги. Метрах в 30-ти догорал, наполовину вдавленный гусеницей танка остов легковушки. Максим, пошатываясь, подошёл к останкам машины…

— Папа, ну где ты?! — крикнул Максим, размазывая по лицу левой рукой слёзы, грязь и кровь. Под его ногами лежал номерной знак отцовой машины.

Сходил за хлебушком…

— Не понял!? — удивлённо произнёс Лёшка, открыв входную дверь своей квартиры и увидев вместо прихожей улицу. Улицу, за дверью его квартиры на 3-ем этаже, и кучу битого кирпича вперемешку с погнутой арматурой внизу. Лёха несколько секунд стоял в растерянности, а потом побежал вниз по лестнице на улицу: половины дома, как раз с того места, где была его квартира, как не бывало.

Несколько минут назад мама попросила его сходить за хлебом в магазин. Он-то сходил, и хлеб принёс, а мамы и дома нет. Лёшка молча бросился на груду развалин и стал с остервенением расшвыривать кирпичи, потеряв всякое ощущение места и времени. Только когда на его плечо легла чья-то рука, Лёшка понял, что совершенно выбился из сил. Он сел на кирпичи и заплакал.

— Ну, что ты, что ты… Что поделаешь… Не ты один… Ну, поплачь, поплачь. Сколько можно? Ведь уже два дня, как в дом бомба попала, смотри, уже даже не дымится, — успокаивал Алёшку мужчина лет сорока, обхватив за плечо. — Тебе что, пойти некуда? Пойдём со мной, вон мой дом, 12-ая квартира. Только вот что-то твоего имени не знаю, хотя знаю всех мальчишек в нашем районе, я ведь учителем в 3-ей школе работаю. Ты из какой школы?

Лешка не ответил. Он до сих пор не мог понять где он и что произошло. Ведь это не его дом и не его город…

Когда они проходили мимо будки с афишами и объявлениями, Лёшка прочитал:

«Чапаев» Смотрите в клубе железнодорожников в субботу 21 и воскресенье 22 июня.

Поход на капище.

Доблестный 8 «К» класс всё-таки ушёл в поход! Несмотря на все попытки директора школы поход «зарезать», ей это не удалось. Самый мальчишечий (всего 4 девчонки и 25 ребят) класс школы под чутким классным (и в