Иерихонские трубы [Сергей Ильвовский] (fb2) читать постранично, страница - 42


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

зябко поёжился и решил прервать затянувшееся молчание:

— Арсений Петрович. Ну это уже вообще ни в какие ворота — мы пашем, а они, значит, урожай собирают?

— Егор. Ты подписку дал? О неразглашении? Вот и не разглашай, тем более на улице!

— Нет, ну…

— Хватит, Егор, хватит. Смени тему, пожалуйста.

С ходу, Немигайло темы не нашёл, и пару минут Колапушин провёл в относительном покое.

— Арсений Петрович: вы, что сегодня вечером делаете?

— Да, так… ничего. Дома посижу, музыку послушаю.

— Поехали ко мне, а? Оксанка таких пельменей налепила — сила!

— Спасибо, Егор, в другой раз.

— Да поехали, чего вы? Знаете: со сметанкой — вместе с вилкой проглотите! Возьмём бутылочку, посидим…

— Не уговаривай — всё равно не поеду. Давай, если хочешь, лучше ко мне зайдём. У меня и коньяк неплохой есть. Или ты домой торопишься?

— Точно — воодушевился Немигайло — устроим мальчишник! Что они, в самом-то деле, без меня не поужинают? Ну что — на автобус?

— Подожди. Как ты думаешь — эти старички ещё стоят там?

— Это — которые в переходе? Стоят, наверное — они знаете какие упрямые.

— Подожди меня здесь, я быстро.

Колапушин отошёл к ларькам и, через пару минут, вернулся с небольшим пакетом в руках.

— Пойдём, заглянем к ним на минутку.

Внизу гулял такой сквозняк, что подземный переход временами становился, похож на аэродинамическую трубу. Ветер, с шуршанием, тащил по переходу обёртки конфет и рваные пластиковые пакеты. Пикет заметно поредел — только Иван Платонович и Анна Сергеевна, похожие на нахохлившихся замёрзших воробьёв, упрямо держали, вырывающиеся из рук, плакаты.

— Здравствуйте: Анна Сергеевна, Иван Платонович.

— Здравствуйте, товарищ старший оперуполномоченный. — Ого! Иван Платонович даже должность запомнил. — А… вы зачем к нам? Мы ничего не нарушаем; у нас, есть разрешение от управы.

— Ну что вы, Иван Платонович, уберите. Я вот горячих хот-догов вам принёс. Ешьте, не стесняйтесь, вы ведь замёрзли.

Старички удивлённо переглянулись, и Анна Сергеевна несмело протянула руку к пакету.

— Вы бы, шли домой, — сказал Колапушин, с жалостью глядя на жующих стариков, — очень холодно сегодня.

— Нет, нет! — Иван Платонович даже перестал жевать. — Мы должны, понимаете?! Ведь никто не знает, что творится — только мы знаем. Кто же расскажет обо всём людям, если не мы? Мы будем стоять!

— Да, мы будем стоять! — эхом откликнулась Анна Сергеевна.

— Ну, как, лечимся?

Колапушин выпустил из трубки клуб ароматного дыма и, с, немного грустной улыбкой, взглянул на Немигайло, сидящего в соседнем кресле.

— Мне нравится. Это кто, Арсений Петрович: Мирей Матье?

— Нет, Егор — это Эдит Пиаф. Как, хорошо поёт?

Вместо ответа Егор неожиданно вскочил и, остановив проигрыватель, снял с него старую виниловую пластинку. Подойдя к торшеру, он начал внимательно разглядывать блики света на чёрном диске, словно надеялся найти на нём какие-то тайные знаки.

— Ты что?

— Арсений Петрович — с паническими нотками в голосе, заговорил Немигайло — вы запись проверили?.. Может опять что-то?.. Мне нравится… Ловлю фишку…

— Успокойся, Егор, ничего там нет — усмехнулся Колапушин. Просто — это хорошая музыка.

КОНЕЦ