Богодул [Даниил Сергеевич Пиунов] (fb2) читать постранично, страница - 2

так, что целая округа просыпается от дневного сна. Гонят Богодула ивовыми прутами и бойцовскими собаками. Собаки свое дело знают, потому лишь валят на землю и громко лают. Желто-ядовитые слюни слетают с их длинных клыков. Сворачивается в клубок, подобно ежику, мужичок и бормочет что-то невнятное. То ли молится Богодул, то ли исповедуется, предчувствуя неладное, да только зовут собак обратно. Кидают зверям громадную белую кость — они и рады.

Лежит мужичок, переворачивается с боку на бок. Ветер погоняет дорожную сухую пыль. Бьет в глаза она Богодулу, и яркое полуденное солнце застит их. Полу ослепший от света и пыли ползет на карачках, ищет, как раненый зверь, берлогу. Ноет и жалко блеет Богодул.

Ленивым отрешенным взглядом смотрят на сие зрелище деревенские. До пятиэтажек не меньше сотни шагов от дач, где вынужденно припал к земле мужичок. И бредущие туда-сюда жители гневно хают Богодула.

Бегают вокруг беременные кошки. Понесли они так же, как и мать Богодула: понесли случайно и по какому-то животному, дикому наваждению.

Богодула знает вся деревня, а, вероятно, и весь район. Десяток чудных присказок и пошлых басен ходит об этом божьем человеке. В порыве приступа как завоет, как закричит, как припадет к асфальту. Страшно извивается его тело, словно тысячи электрических молний пронзают Лешку. Корчится, хнычет, зовет на подмогу Бога-отца. И, кажется, когда-то Тот ему отвечает.

Подобно пухлой волосатой гусенице, продолжает ползти он через поле. Поле небольшое, вовсе и не поле, если подумать, а так — поросшее осокой земля. Слышится гулкое «ЛЕША! ЛЕША!». Во всю глотку ревет мать Богодула.

Пенсионерка, заметив, что давно не видела сына во дворе, резко выскакивает на улицу. Неряшливый вид ее производит унылое впечатление на соседей, осевших на лавочках. Кумушки беспокойно пожимают плечами. Медведица ищет своего божьего медвежонка, и чуткий нос улавливает знакомую вонь.

Богодул моется от силы раз в неделю, все чаще принимая солнечные ванны. Хорошо летом выйти в одних драных трусах с распростертыми руками. Ходит Богодул павой, всем кланяется и предлагает обниматься. Разит от него недюжинным перегаром: водка все также дешевле колбасы. Вороны, примечающие мужичка, стыдливо каркают, и неясно, насмехаются ли они или завидуют. Диву дается деревенский люд, лицезрящий милые складки волосатого живота.

Спекшийся на солнце смуглый живот выпадает из натянутых до пупка трусов. Восьмилетние девочки любознательно взирают на нестриженые когти, на нечто, выпирающее из этих трусов. Стоит Богодул, устремив одну руку к небу, как Статуя Свободы, и греется на солнце.

Где-то вдали его друзья по бутылке. Синими лапищами хотят дотянуться до любопытных девочек, но слабо падают на землю, расшибая лбы. Вокруг только бутылки и просроченная килька: просроченную отпускают почти задаром.

Плывет в голове образ отца и жены. Оба сгинули, одна от рака, другой от головотяпства начальствующих, но оба живы в его больном сердце. Тяжело дышит мужичок. Очаровательный смрад исходит от него. Испепеляющее деревню солнце нещадно палит Богодула. Борется с ним природа, но и она сгибается перед стальной волей Богодула: заволакивают светило грозовые тучи.

Пройдет или не пройдет гроза? Поди знай. Деревенские торопятся сдать анализы, купить водку и забрать письма, пришедшие с Большой Земли. Чуть закрапает дождь — разбегаются врассыпную жители, кто в дачный домик, кто в двушечку на пятом этаже, а кто в сарай.

Богодул вспоминает, как познакомился с будущей женой. В разговорах с матерью и друзьями-подвижниками вспоминает ее как «Богородицу». Чем приглянулся ей он, поцелованный Богом и одновременно этим же Богом проклятый? Вечная отдышка, пигментные пятна на все лицо и в довершение к прочему злокачественные язвы на теле.

Богодул вспоминает, как она впервые взяла его за руку, прикоснулась к стянутой грубой коже, точно выдубленной. Летними вечерами ходили они мимо дачных участков, заглядывали за забор и здоровались с деревенскими. Ее шелковистые волосы цвета блонд легко развевались на сильном августовском ветру. Соловей, спрятавшийся в кроне листьев, задавал ритм их долгим романтическим прогулкам.

Однако всему приходит конец. Какая-то остервенелая мамаша, чьи дочери продолжают глядеть на трусы Богодула, несмотря на мелко капающий дождь, добротно врежет «психу». Мужичок падает громко. Незлобный вскрик вырывается из его больной груди. Мамаша вдавливает грязным острым каблуком червяка в землю, бьет дешевой сумкой с Мигаловского рынка и жалуется на поборы. Сегодня она уплатила несколько тысяч за ЖКХ и должна отыграться хоть на ком-то. Пускай, это будут не дочки, а хотя бы Богодул.

Всякий на Святой Руси любит и ненавидит ближних. Елейно шепчутся соседушки Семеновых, глядящие на площадной смрад. Одиноко лежит Богодул, и, кажется, порванные трусы топорщатся от набегающего ветра.

Друзья Богодула наконец поднимают того и ведут к матери. Находят они его и после