Непоседа, Мякиш и Нетак [Ефим Петрович Чеповецкий] (fb2) читать постранично, страница - 3

комнате показались щётка и тряпка, а следом за ними вошла уборщица тётя Глаша. Они всегда ходили вместе, потому что без тёти Глаши ни щётка, ни тряпка ничего не хотели делать.

Старая уборщица была женщиной строгой, дисциплину и порядок уважала больше всего. Никто из учеников не помнит, чтобы тётя Глаша скакала по партам или стреляла из рогатки, никто не видел у неё на лбу или под носом чернил. Сама же она сторожу дяде Егору говорила: «Будь я здесь директором школы, все эти мурзилки-мазилки ходили бы у меня как шёлковые, как по тетрадочке в косую линеечку!..» Да что говорить, тётя Глаша отлично видела всё, кроме паутины на стенах.

Так вот. Поставила она в угол свою старую, облысевшую щётку, распахнула окна, двери и сказала:

— Ну, слава богу, уехали!

— Кто уехал? — спросили мальчики.

Тётя Глаша посмотрела на полочку, где жили малыши.

— Ах, это вы! — вздохнула она. — Уехали, уехали ребята в лагерь. А вас, бедняжек, оставили. О-хо-хо! — и, взяв в руки Непоседу, щёткой прочистила его пружинки.

Нетака она протирать не стала — взяла его в руки и тут же бросила, потому что в палец засела заноза.

— Ну и шершавый! — покачав головой, сказала она и принялась выбивать пыль из парусов старого фрегата.

— А как же мы? Как же мы? — кричал Непоседа. — Это нечестно: уехать в лагерь и не взять нас с собой! Они не имели права! Ведь мы совсем незаконченные!..

Тётя Глаша не видела, законченные они человечки или незаконченные. Но это была чистая правда.

Посудите сами. У Непоседы не хватало одного винтика, который должен был скреплять между собой пружинки рук и ног. Поэтому на его железном животе, как раз там, где у школьников бывают пряжки от поясов, виднелась дырка с резьбой. Конечно, без такого важного винтика всякий Непоседа за лето может совсем разболтаться.

А деревянный Нетак?

Этот был весь из одних сучков и задоринок — просто неотёсанный мальчишка. К нему нужно было как следует приложить руки и отшлифовать. Ну, а Мякиша и вовсе оставили недолепленным. Одного уха не хватало, правая нога короче левой.

— Что же тут поделаешь! — приговаривала старая уборщица, переставляя мальчиков с места на место, чтобы тряпкой получше продраить палубу фрегата. — Каковы мастера, такова и работа!

Мякиша тётя Глаша разглядывала дольше других, потому что на его животе были нацарапаны какие-то слова. Уборщица повертела пластилинового толстяка перед глазами, а затем прочитала вслух:

РАБОТА ПЕТИ МАМИНА-ПАПИНА.

РУКАМИ НЕ ТРО…

Больше на животе ничего не поместилось, поэтому «…ГАТЬ» залезло на спину.

Тётя Глаша поставила Мякиша на место и сама у себя спросила:

— Это кто же такой Мамин-Папин?.. Не тот ли самый Петя, которого в лагерь не отпустили? Ну и странная же у него фамилия: Мамин-Папин! Стало быть, по папочке он Мамин, а по мамочке — Папин! — объяснила сама себе тётя Глаша и, вздохнув, добавила: — Несчастный ребёнок!

«Несчастный ребёнок»? С этим Непоседа, Мякиш и Нетак никак не хотели согласиться.

Какой же он несчастный, если его каждый день в школу привозили на папиной машине! Завтраки ему с собой давали такие большие, что они занимали весь портфель и тетради приходилось привязывать сверху. Съедать такие завтраки было нелегко, но, по мнению Мякиша, это не такая уж беда. Он-то всегда с завистью поглядывал на Петины бутерброды и куриные ножки, которые торчали из портфеля…

Так они думали о Пете, пока с шумом не упала на пол тёти Глашина щётка. Тут они вспомнили, что сами покинуты, забыты в пустынной, пыльной и душной комнате. Оставлены незаконченными человечками. Надо было прежде позаботиться о себе.

— Что же нам теперь делать? — спросил Мякиш.

— Бежать! — звякнул Непоседа.

— А ку-уда?

— В пионерский лагерь, к ребятам!

— Куда? — переспросил Нетак и, поднявшись на носки своих башмаков, посмотрел на улицу.

Непоседа и Мякиш сделали то же самое. Теперь все трое молчали и думали: «Бежать? Самим?.. Но как же так?»

Ведь всю свою жизнь они прожили в этой комнате, и что делалось там — во дворе, на улице, в большом шумном городе, — они не знали.

Тётя Глаша всё ещё продолжала уборку: она подметала пол, вытирала подоконники и заодно тщательно перемывала косточки школьным шалунам. Опа любила поворчать, но всё же была женщиной сердечной и незлой. Игрушечные мальчики знали это и считали, что её доброе сердце сделано не иначе как из пластилина. Однако при ней бежать не решались. Они подождали, пока тётя Глаша закончила работу, взяла щётку и тряпку, вышла из комнаты, закрыла дверь на ключ, дважды повернув его в замке, и лишь потом…

Глава третья, из которой вы узнаете, что было потом, и о том, как началось путешествие наших героев

— В поход! Вперёд! — нетерпеливо заорал Непоседа и побежал. — За мной, друзья!

— А может, не стоит… — протянул Мякиш. — Ведь --">