Лет за триста до братьев Люмьер [Анатолий Иванович Горло] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

курфюрство в земной рай.

— Что?! — и курфюрст захохотал, похлопывая себя по животу.

Монах озабоченно глядел на него, не зная, чем может обернуться этот приступ хохота. Наконец тот утих и, размазывая по лицу слезы, произнес:

— С этого и надо было начинать, мой преданный друг, с земного рая! Ну и насмешил ты меня! Ради такого дела, — ой, не могу! — ради такого дела я готов пожертвовать всей казной до последнего крейцера!… Ладно, выкладывай, как же они собираются создавать в моем курфюрстве сады эдема?

— Хотят установить эту дьявольскую штуковину во всех увеселительных заведениях, высокочтимый.

— А дальше?

— И этим самым отвлечь население от пьянства, драк, других пороков.

— Ты видел… это?

— Только для того, чтобы убедиться воочию, высокочтимый!

— И что же?

— Я… я видел живых мертвецов!

— Ты видел духов? Привидения?

— Привидения прозрачны, а я видел их во плоти.

— И эти мертвецы двигали своими членами, как живые?

— Даже немного быстрее, высокочтимый, словно спешили куда-то…

— Ну, спешить им, прямо скажем, больше некуда… Честно признаться, все это кажется мне собачьим бредом, даже если учесть твои несомненные заслуги перед церковью и принять во внимание то рвение, с коим ты… — курфюрст осушил бокал и тяжело поднялся из-за стола. — Ладно, веди меня в это царство торопящихся мертвецов. Прихватим с собой и палача. Увидев Георга, они заторопятся еще больше, вот будет потеха!…

Фридрих Кристиан Пфапф, пятидесятидвухлетний владелец шнапс-казино, встревожился не на шутку, увидев в дверях курфюрста в сопровождении монаха и палача: появление этой тройки не предвещало ничего хорошего…

Изображая на лице величайшее радушие, хозяин усадил гостей за свободный стол, разогнал грязным полотенцем мух и согнулся в низком поклоне:

— Приказывайте, мой господин.

— Прежде чем я прикажу тебя вздернуть, Пфапф, — весело сказал курфюрст, — принеси-ка мне хорошего вина и покажи своих торопящихся мертвецов? Георг, — обратился он к палачу, — проследи, чтобы этот старый шарлатан не подсыпал в кувшин крысиного яду.

Пфапф заставил себя улыбнуться:

— Слушаюсь, мой господин. Позвольте только заметить, что с тех пор как я принял это заведение, здесь не было ни одного случая отравления, членовредительства и прочих злонамеренных действий, направленных на…

— Ступай,стувай!

Палач бесцеремонно толкнул Пфапфа, и они скрылись за дверью, ведущей в погреб. Проводив их веселым взглядом, курфюрст обратился к монаху:

— Если верять этому Пфапфу, у него не увеселительное заведение, а настоящая богадельня!

— К сожалению, это правда, высокочтимый, здесь никогда не увидишь драк, редко услышишь бранное слово. Верно сказано: вдвойне опасны козни дьявола, когда он рядится в благочестивые одежды. По воскресным дням сюда приходят даже дети и порядочные женщины…

— Угощайтесь, мой господин.

Пфапф поставил перед курфюрстом кувшин и оловянную кружку. Подошел палач еще с двумя кувшинами.

— Ну, что стоишь? — бросил курфюрст хозяину. — Показывай!

Отвешивая поклоны, Пфапф попятился к стойке.

— Только не вздумай улизнуть! — крикнул ему курфюрст. — Мои люди найдут тебя даже в царстве мертвых!

Он наполнил кружку, отхлебнул глоток, причмокнул:

— Слабовато, но вкус восхитительный.

— Пфапф полностью исключил из продажи горячительные напитки, высокочтимый. Верно сказано: вдвойне опасно дьявольское наущение, когда оно обрушивается на трезвую голову…

Курфюрст сделал еще несколько глотков:

— Святая водица! Нет, фра Амадеус, я был прав: это не шнапс-казино, а богадельня!

— Смотрите! — прошептал монах, тыча пальцем в сторону.

Курфюрст повернул голову и обомлел.

На облупленной, засиженной мухами голой стене шнапс-казино вдруг возник светящийся квадрат. В центре его запрыгали какие-то цифры, потом что-то пикнуло, и курфюрст увидел… цветущий сад! Да, за окнами шнапс-казино завывала вьюга, а здесь ярко светило солнце, пели птицы, жужжали пчелы, а между цветущими деревьями, звонко смеясь, бегали дети, пытаясь догнать худого длинноволосого парня. Он тоже смеялся, дурачился, то убегал от них, по-заячьи петляя, то прятался за стволом, неожиданно появляясь и корча страшные рожицы…

— Узнаете, достопочтимый? — прошептал монах. — Это Самуил-Генрик Ланге, сожженный три года назад как злостный еретик… А это его дети…все четверо умерли прошлой весной от холеры…

Курфюрст не слушал его, он приподнялся, чтобы лучше разглядеть то, что представлялось его изумленному взору, но видение вдруг исчезло, и обшарпанная грязно-серая стена снова встала на свое место…

— И это все? — с каким-то сожалением спросил курфюрст.

— Верно сказано, достопочтимый: вдвойне опасно дьявольское искушение, когда оно столь скоротечно…

Курфюрст Альберт-Максимилиан Бюнстерский, он же обладатель трех епископских митр, самолично учинил допрос обвиняемому в распространении ереси Фридриху Кристиану Пфапфу. Приводим протокол допроса, любезно