Гром не грянет… [Михаил Иванов] (fb2) читать постранично, страница - 6

легион с рогами да копытами землю населит…» — старик поспешно перекрестился и зашептал молитву…

Снаружи разыгрался ветер: выл, безумствовал, рвал тучи, отшвыривая прочь негодные клочья. Мелькал в разрывах туч накренившийся обломок луны, высвечивая фрагменты пейзажа — переменчивого, словно в непрерывно вращающемся калейдоскопе. Казалось, безумный портной кроил и перекраивал мир — и не угадать, что у него на уме.

Утлый ковчежец-пятистенка плыл в ночи, подхваченный ураганом. Кряхтел, поскрипывал сочленениями дряхлого сруба. Но что может случиться с ковчегом, если в сердце его топится печь, на загнетке парится в прокоптившемся чугунке картошка и чай заваривается в кружке на столе? Мир снаружи может рушиться и рваться на куски, проваливаясь в тартарары, но ничто не способно разрушить дом, пока кто-то следит за тем, чтобы сладкий аромат пылающих берёзовых поленьев наполнял его, чтобы заваривался чай, чтобы парилась картошка…

«…Хотя… три глаза — оно, может, и неплохо. Может, люди тогда некоторые вещи различать станут лучше. А то — устроили напасть: прознали, видать, что будущее можно изменить, и началось: шмяк! — одна божья тварь, шмяк! — другая… Надавят, посмотрят, бошками покачают: нет, не то! И опять — по новой! Пакостят, а сами думают: вот сейчас-то всё по-другому завертится!»

Копыто с досадой развёл руками, хлопнув себя по ляжкам: настолько он был разочарован людьми из будущего.

«Да разве ж так можно: вредом — да к счастью выйти? Не рой другому яму! Куда там — три глаза, — вздохнул, махнув рукой, — им хоть три мозга вставь — на всех шишки набьют! Ладно бы — только себе… Люди-человеки… Царёчки природы… Ни царя в голове, ни порядка, ни благоразумия маломальского. Думают, на букашку наступили… а выходит-то — на грабли! И каждый раз — на одни и те же! Кто бы вразумил? Ведь покуда допетрят — и сами сгинут, и всех утащат в ту хреноверть, что закрутили и куда всё норовят влезть по самые уши. Как дети малые, право слово! Некому им по рукам дать-то! Так и будут дальше… Храни их Господь, неразумных да бессмысленных!» — Копыто вздохнул и перекрестился.

Поленья догорали. Копыто поворошил головешки — брызнули искры и пламя вскинулось, ожило ненадолго.

«А подумать — так ведь и мы в ответе за то, что они творят. Может, даже поболе их. Они же — потомки наши! Вот и выходит, что это мы — недоглядели, да недоучили… Эх-х… Не тот пример подали…»

Копыто пригорюнился, наблюдая за переливами огненных самоцветов, устилающих жаркое нутро печи…

***

Несётся сквозь хаос ковчег — семечко жизни. Вьётся дымок из трубы, сияют окошки. Буря уймётся, и семечко даст росток, пустит корни, с восходом солнца возродив прежний мир. Обновлённый, вернётся он, будто и не умирал вовсе, а только заснул, превратившись — на время! — в смутный тяжёлый кошмар…

***

Отгорели поленья в печи, угли растаяли, осыпавшись пеплом. Копыто лежал на кровати, укрывшись латанным одеялом, и глядел сквозь прикрытые веки, как мельтешат на белёном печном боку тени: половинка луны светила не хуже полной, и в её мерцающем серебристом свете ветер трепал растущий перед окном куст сирени. Сумерки кипели сполохами теней. Будто живые, они дробились и сливались, танцевали, радуя утомлённые глаза и успокаивая сердце. А старик думал о том, что завтра надо бы встать до солнца — взяться восстанавливать причинённый волнами и ночным ураганом ущерб: проверить крышу, забор поправить, подвязать яблоню, засыпать сосновой щепой яму на дороге…

«…И огород надо бы удобрить… Да где нынче навозу взять? Разве — в Пни, к Полуяну? У него коровы, стадо целое. А не то — навоз по дворам собирать. Да кто ж теперича-то даст?..»

Веки тяжелели, путались мысли, их течение замедлялось, тянулось, как мёд…

Копыто спал. А по одеялу, по лицу, по сомкнутым векам, перебравшись с тёплой печи и как будто вобрав в себя часть её тепла, скакали прозрачные тени. Они трепетали, играли, взмывая в наполненное лунным светом пространство комнаты, и от этого казалось, что над спящим стариком порхают призраки бабочек…

Иванов Михаил

2017 г.