Князек [Синтия Хэррод-Иглз] (fb2) читать постранично, страница - 6

наиболее ярых протестантов Йорка, но не думала, что ее родная сестра подхватила эту заразу. Прежде чем она обдумала ответ, Елизавета заговорила снова.

– С тетей Нэн ничего дурного не случится. Принцесса никогда не причинит ей зла. Ведь правда, тетя? Ты же была подругой ее матери и знала ее еще ребенком!

Нанетта обменялась быстрым взглядом со служанкой – обе они помнили те годы, когда Нанетта была компаньонкой приемной матери принцессы, королевы Кэтрин Парр, в семье которой жила принцесса, – и бурный разрыв этих отношений.

– Принцесса вспомнит это, я уверена. У нее всегда было благородное и благодарное сердце, – спокойно ответила она. – Елизавета, дитя мое, у тебя спуталась нитка. Если ты будешь так дергать ее, никогда не распутаешь. Дай-ка мне...

Елизавета с таким облегчением выпустила из рук работу, что Нанетта невольно улыбнулась.

– Ты ведь не любишь шить, правда? Почитай-ка нам вслух, а Одри все закончит. Там осталось совсем чуть-чуть...

– Я устала, – ответила Елизавета. – Ах, как трудно быть женщиной! Я замужем вот уже четырнадцать лет, и была уже десять раз беременна. Я люблю детей, но все же мне кажется, что мир несправедливо устроен. Мужчинам – все удовольствия, женщинам – вся боль...

Кэтрин была ошеломлена:

– Да ты благодарна должна быть, что все твои дети выжили! – сказала она жестко. – А вот у меня Бог отнял всех, кроме двоих. Благодари Господа за щедрый дар, а не гневи его, жалуясь на боль!

Нанетта попыталась отвлечь Кэтрин: – Я всегда говорила, что вредно жить в городе – это ли не доказательство? Посмотри, все малютки Елизаветы выжили, а у тебя…

– О, я знаю об этой твоей блажи, сестрица, – вдруг улыбнувшись, ответила Кэтрин. – И поэтому ты живешь, словно жена какого-нибудь йомена, в своем захолустном Уотермилле вместо того, чтобы наслаждаться всеми удобствами в Лендале. Думаю, и Александра ты не пускаешь дальше Эккомба, и не позволяешь ему водиться с городской детворой. Ты ведь боишься, что он подхватит какую-нибудь болезнь?

Нанетта пожала плечами – жест этот она переняла у Анны Болейн еще в юности.

– Он здоровый и сильный мальчик. И с ним будет то, чего захочет Господь. Я же со своей стороны позабочусь, чтобы он научился всему, что должен знать настоящий мужчина. Но вот бедный Симон считает, что все его труды идут прахом. Он пытает Александра, словно инквизитор, каждый вечер, когда мальчик возвращается из школы. А душу отводит, обучая Мэри греческому и астрономии.

Мэри улыбнулась, Елизавета засмеялась.

– А помнишь, тетя Нэн, как ворчал наш старый учитель Филипп, когда ему приказано было учить меня греческому и латыни наравне с мальчишками?

– И ты училась греческому и латинскому куда более охотно, нежели шитью, насколько мне помнится, – ответила Нанетта. – Вот, я все и распутала. Хочешь продолжать сама или отдать Одри?

– Нет, я сама, – вздохнув, ответила Елизавета. – Отец всегда жалел, что я не мальчик – ведь я у него была первенцем, да и мнения наши, и желания во всем совпадали...

Нанетта сочувственно поглядела на нее, думая о том, сколько женских несчастий выпало на ее долю. Ее еще в ранней юности увезли из родного дома в чужой, где она была обручена с племянником Нанетты Робертом, которого до той поры и в глаза не видела. Но Роберт был убит еще до свадьбы – и Елизавета осталась в незавидном положении, беспомощная и зависимая от родни погибшего жениха. Во время одного из нападений на замок Морлэнд ее изнасиловали, и девушка забеременела. Нанетта сама принимала у нее роды и позаботилась, чтобы Елизавета никогда не увидела ребенка и ничего не знала о его дальнейшей судьбе. Она вышла замуж за младшего брата Роберта – Пола и стала хозяйкой усадьбы Морлэнд. И хотя непрерывные беременности изнуряли ее, все ее дети, кроме троих, живы и здравствуют. Нанетта думала и о том, что Елизавета всегда любила верховую езду, охоту с собаками и соколами – атрибуты свободной мужской жизни. Во дворе вдруг послышалось цоканье копыт и мужские голоса, и лицо Елизаветы словно засветилось изнутри. Вот ее единственное утешение за все тяготы женской доли – оно-то и въехало во двор!

– Это Джон! – воскликнула Елизавета, вскочила и подбежала к окну. Она поглядела вниз и помахала кому-то рукой. Щеки ее заалели. Она нежно улыбалась. Потом повернулась к Нанетте: – И Джэн с ним. Наверное, они встретились по пути сюда. Они уже поднимаются.

– Хорошо, – сказала Нанетта, – тогда Джэн и проводит нас домой, и не нужно будет беспокоить твоих слуг.

На винтовой лестнице уже отчетливо слышались шаги. Распахнулась дверь и появился Джон, первенец Елизаветы, смеющийся, в сопровождении Джэна.

– Мама, посмотри, что я тебе принес! – сказал Джон, прижимая что-то к груди. Это что-то, спрятанное под короткой кожаной курткой, извивалось и издавало странное мяуканье. Джэн стоял, уперев руки в бока, наблюдая за Джоном с довольной ухмылкой.

– Осторожнее, предупреждаю! Он все пальцы тебе пооткусывает! Я говорил ему: оставь ты его в покое, но он не послушался и --">