Туманная страна Паляваам [Николай Петрович Балаев] (fb2) читать постранично, страница - 3

только с матерью, и два года назад меня поселили к ним. А этой весной приехал Мишка, ну и тоже сюда.

— Мясо кушать надо. — Неанкай поставила между нами отполированный временем деревянный поднос. Там лежали расколотые вдоль оленьи кости, с мозгом, свежие. Еще вяленые хариусы — те самые. Дымились лепешки и кусок оленины. Сбоку чашки — сахар, холмик соли и пачка «Беломора».

Неанкай исчезла и через секунду появилась с чайником в руках. Крышка на нем прыгала. Пристроив чайник поближе ко мне на кусок дощечки, включила «Спидолу».

Москва передавала утренний выпуск последних известий. Значит три часа дня. Я посмотрел на приемник. Неанкай перехватила взгляд и улыбнулась:

— Второй день спите. Камчеыргин велел много спать — оленей вернули.

— Камчеыргин велел, Камчеыргин сказал! — Во мне вдруг вспыхнуло раздражение. — Сами знаем, сколько спать! Ему бы так…

— Он сегодня пришел. — Неанкай удивленно посмотрела на меня. — Пригнал много оленей… Ты устал, кушай… Мишка, вставай!

— Лежит и лежит, значит, так надо! И не трогай его!

Неанкай низко опустила голову и торопливо расставила на подносе чашки. Обиделась. Зря я так… А что она с Камчеыргиным лезет? Сами не маленькие.

«…начнутся соревнования по хоккею с шайбой, — сказала диктор. — В этом сезоне первенство страны будут оспаривать…»

— Надо же, а там в шайбу играют! Сто лет не видел.

Неанкай вздрогнула и придвинулась ко мне.

— Кушай, — растерянно сказала она. — Много ходил, надо много кушать.

Она, наверное, по моему лицу поняла, что мы уйдем, хоть я еще ничего не соображал от усталости. Есть не хотелось, ничего не хотелось. Лежать бы так неделю. Месяц. Год.

И все же Неанкай заставила меня выпить чаю. Только тогда во мне проснулся зверский аппетит. Неанкай смотрела, как я уплетаю хариусов, мозг, мясо, и опять начала улыбаться. Решила, что знает все рецепты против усталости.

А Мишка все лежал, только глаза закрыл, и я не стал его трогать. Человек в трансе. Пусть спокойно полежит, очухается. Тогда и есть запросит.

Неанкай молча унесла поднос и чайник, закрыла полог.

Я опять растянулся на шкурах, закурил.

— К дьяволу собачьему все, — вдруг четко сказал Мишка. — Сматываемся завтра, пока не поставили где-нибудь повыше обелиск с надписью: «Здесь лежат не вкусившие жизни пастухи-герои Михаил Фомин и Анатолий Сергеев. Спите спокойно, мы вкусим за вас…» Если с утра двинуть, недели через полторы будем во Внуково. Представляешь, какова цивилизация: отсюда до Внуково всего-то неделя с хвостиком. А там…

Я слушал шелест дождя, шелест Мишкиного голоса. Кружились перед глазами рекламы, сопки, проспекты…

Эх, в «Сандуны» бы сейчас! Залезть на самый верхний полок и орать до изнеможения, до шепота: «Давай, давай!» А потом на кирпичи квасом! О-хо-хо… Благодать… И действительно, всего неделя.

— Пойдем. — Я сел. — Завтра!

— Точно! — сказал Мишка. — А чего тянуть? Сказано — отрезано!

…Зеленая вода стучала в резиновые бока лодки. Солнце пряталось за вершины сопок, стыли в небе перышки облаков. Над долиной висели сумерки. Скоро совсем темно будет — зима рядом. Вовремя плывем…

Первую остановку мы сделали в песчаном устье маленького ручейка. Тут окруженная кустами ольхи ютилась крохотная поляна. Кусты защищали от ветра, и на поляне было тепло и сухо.

Мы сложили из камней очаг, полазили в кустах за плавником, и через пять минут над нами закружил прозрачный дымок.

— Давай, чего там лопать, — сказал Мишка, пристраивая над очагом консервную банку с водой.

Я выложил кусок вяленой оленины, чай, сахар, лепешку.

— Это все? — Мишка замотал головой. — Свежего мяса и рыбы не мог прихватить?

— И за это скажи спасибо. Да и ружье у нас есть.

Мы отрезали по куску оленины и принялись жевать. Вообще-то вяленое мясо надо варить и довольно долго, но единственная посудина занята чаем. Ничего, и так сжуем. Очень неудобно было собираться в присутствии Камчеыргина, вот и сунул в рюкзак, что под руку попало.

— Бычий хвост! — сказал Мишка, ворочая челюстями. — Я читал, один тип в Австралии на пари слопал собственную машину за три года. Только масло из картера слил… Эх, гульнем по приезде! В «Метрополь» сразу…

— Не, сначала в баню, — возразил я.

— Брось, у меня ванна.

— В баню хочу. В «Сандуны». Имею право на прихоть?

— Ладно, — великодушно согласился Мишка. — Потом в «Метрополь». Ананасы будем есть, бананы и персики. А потом в Лужники, на шайбу. Каково?

— Не верится, Миш. — Я зажмурился.

— Эх, одичал ты тут совсем, — покачал головой Мишка. — Состоится, все состоится… Вот увидишь…

В ушах что-то тихонько щелкнуло, и сразу поплыло ровное жужжание.

— Вертолет! — Я поднял голову.

Интересно: у меня в ушах всегда раздавался щелчок, если тундровую тишину нарушал посторонний звук.

Вертолет летел вдоль долины, с верховьев реки, откуда мы плыли. Хрупкая стрекоза верещала высоко в небе.

— Ох ты! — Мишка запрыгал на