Командировка [Борис Михайлович Яроцкий] (fb2) читать постранично, страница - 3

В Чикаго уже не вернулась…

Глава 2

Уже не Джон Смит, а снова Иван Григорьевич Коваль возвращался в свой родной город. Московские друзья обеспечили его паспортом с трезубцем и чернильной печатью на титуле: «Громадянин Украини».

Огромный кусок жизни остался далеко за океаном. В той жизни была жена Мэри, дочь сенатора-демократа. Мэри вышла замуж за лейтенанта армии США Джона Смита — стопроцентного американца. Она ему подарила двух сынов: сероглазого Эдварда, ставшего, по настоянию деда, капелланом, и непоседу весельчака Артура, ныне преуспевающего бизнесмена. Дед, хитрый и влиятельный политик, в своих внуках души не чаял. Старшему обеспечил карьеру в армии, младшего благодаря своим могучим связям подключил к фирмам, торгующим оружием. Эдвард и Артур уверенно и расчетливо начали самостоятельную жизнь.

Размышляя о своем прошлом, о внезапно оставленной жене, о сыновьях, на которых, как ему казалось, он влиял не хуже их деда, Иван Григорьевич с тяжелым сердцем возвращался в родные края: здесь его никто не ждал. Сорок лет разлуки! Да, действительно, позади огромный кусок жизни. И вряд ли в родном городе кто его помнит. Родители выехали в Сибирь, когда он еще учился в институте. Там, на Байкале, в Усть-Усолье, служил в авиации брат Саша. Капитан Александр Коваль, как было сообщено родителям, погиб при исполнении служебных обязанностей. Его самолет, где он был вторым пилотом, с ядерным грузом на борту нес боевое дежурство у берегов Северной Америки, упал в океан недалеко от Ньюфаундлена. Горе надломило родителей. Мать умерла вскоре. Не намного дольше прожил отец. Они похоронены рядом с могилой друга Саши, погибшего при неудачном катапультировании. Покоятся родители на скалистом берегу стремительной Ангары, вдали от запорожской отчины.

Где теперь Славко Ажипа? Он еще в девятом классе бредил о высшей комсомольской школе. Имея всесильного отца, Славко наверняка был бы если не секретарем обкома партии, то, по крайней мере, инструктором ЦК. Хоть время и сильно меняет внешность, но Славка и сейчас узнал бы. Уже тогда, в школе, Славко был щекастым, упитанным хлопцем. К спортивным снарядам он даже не подходил. Пятерки по физкультуре ему ставили за шахматы. Он выступал на различных олимпиадах. Приглашали его даже в Польшу, на юношеский турнир, но отец туда его не пустил: «Нечего тебе набираться закордонной грязи».

Из девчат помнил Вишневу Аллу, чистюлю и модницу. Пожалуй, узнал бы и Наташу Дыню, первую красавицу класса. Узнал бы и Настю Жевноватченко. Уже в девятом классе Настенька смотрела на него, на Ваню Коваля, и ее большие карие глаза искрились от нежности. А может, это ему так казалось. Девчонки хихикали, что, дескать, Настя влюбилась. Из девчонок своего класса больше всех ему нравилась именно Настя. Но когда они, Иван и Настя, оставались вдвоем, они говорили о чем угодно, избегали говорить лишь о взаимной симпатии. Зато о науке, о призвании могли рассуждать бесконечно. У него уже тогда — не без влияния Настеньки — в голове засело: он непременно будет микробиологом. Да и Славкин отец намекал, что он поедет учиться в тот вуз, где преподают по-английски… Жизнь была, как река в половодье. И вот от реки остался ручеек. И к этому оставшемуся ручейку он устремился, уже сознавая, что на его берегу будет его последнее пристанище. Здесь его и похоронят.

На станцию Прикордонная московский скорый пришел утром в самый разгар рабочего дня.

В легком светлом костюме с туристской сумкой через плечо — в сумке была механическая бритва «люкс» и несколько пачек карбованцев — он вышел на привокзальную площадь. Эту площадь узнавал и не узнавал. За сорок лет она изрядно обветшала. Прежним, розового колера, оставалось только двухэтажное здание вокзала. Но и оно уже потеряло изящный вид: к нему прижалась деревянная наспех сколоченная пристройка. Из ее широко распахнутых дверей несло запахом пригорелого мяса. Над пристройкой на фанерном щите древнеславянской вязью было выведено: «Казацкое бистро Левона Акопяна».

И вдруг его взгляд задержался на человеке в вышитой украинской сорочке. Лицо показалось знакомым. Человек с плоским кейсом в руке направлялся к стоянке автомашин. Подобные совпадения случаются, хотя и очень редко. Но — случаются.

«Никак майор Пинт?» — удивился Иван Григорьевич. Ошибиться он не мог, так как пять лет назад видел этого офицера в Исследовательском центре Пентагона. Пинт был один из многих разработчиков «тихого оружия». Что это за оружие, знали только в Пентагоне и, соответственно, в Конгрессе. Конгресс был заказчиком.

В Москву уже поступала информация о ходе работ над этим оружием. Комитет госбезопасности знакомил членов политбюро с первыми результатами опытов. До сих пор «тихое оружие» испытывалось в Центральной Африке, на племенах конголезских джунглей, там, где начинали испытывать выведенный в лабораторных условиях вирус СПИДа. Проводили опыты