Дело об отравлении в буфете [Андрей Дмитриевич Константинов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »
* * *
Потом появился Обнорский. Он не поздоровался и сухо предложил проследовать в его кабинет, — это не предвещало ничего хорошего. За мной в кабинет Обнорского зашел и мой стажер. Теперь он не отходил от меня ни на шаг. — Это кто? — хмуро спросил Обнорский. — Стажер. Он по-русски не понимает. Обнорский тут же перестал обращать на стажера внимание. Он сказал, что вчера в агентском буфете получили отравление четыре сотрудника — три отравились серьезно. Соболин вообще лежит в реанимации. Об отравлении я знал, поскольку вчера сам отвозил по домам страдавших животами Агееву и Горностаеву. Оказалось, что ночью Агеевой стало хуже — ее отвезли в больницу. Так же были госпитализированы Повзло и Соболин. Все они обедали в нашем буфете. — Если с ними что-то случится, я тебя под суд отдам, — заявил Обнорский угрожающе. Я понял, что Обнорский говорил совершенно серьезно. Шеф считал, что в отравлении виноват я, поскольку именно я отвечал за закупку продуктов в буфет. Естественно, соблюдая режим экономии, я старался покупать продукты по самым низким ценам. И вот теперь Обнорский кричал, что именно это мое крохоборство и привело к столь ужасающим последствиям. Я пытался объяснить шефу, что дешевые продукты еще не значат некачественные, но он ничего не слушал. Я решил, что дальнейший спор только усугубит мое положение и лучше уйти. Стажер вышел вслед за мной. — Ну, что скажешь? — спросил я его. — Коле лугу, — сказал он. Надо было что-то делать. Надо было спасать мое честное имя — имя главной хозяйственной опоры Агентства «Золотая пуля». То есть проводить собственное независимое расследование. Сам я в нашем буфете не питаюсь, поскольку давно исповедую принцип: не пей, где живешь, и не ешь, где работаешь. Тем не менее я ни на секунду не верил, что столь массовое отравление могло случиться из-за меня. — Надо выяснить, кто и что вчера ел, — сказал я своему стажеру. Он кивнул, как будто что-то понял.* * *
Итак, мне надо было поговорить с отравившимися: Горностаевой, Агеевой, Соболиным и Повзло. Ехать домой к Горностаевой мне не хотелось. Наши отношения длились уже слишком долго, впрочем, Горностаева, в отличие от меня, явно не собиралась их заканчивать. Поэтому я попросил проведать Горностаеву Шаховского, сказав, что Валя замечательная девушка и, по моим наблюдениям, давно смотрит на него с вожделением. «А рыжие девушки (Горностаева, как известно, была рыжей), — сказал я ему, — жутко страстные особы». И рассказал ему историю про одну рыжую женщину, которая имела мужа, трех любовников, четырех телохранителей и шофера с «мерседесом» в 140-м кузове и успешно справлялась со всей этой небольшой армией. Шаховский выслушал весь этот бред и радостно попрыгал к Горностаевой. Я пожелал, чтобы все у них получилось. А сам поехал в 46-ю больницу, где одновременно, хотя и в разных палатах, лежали Повзло и Агеева. Николай чувствовал себя неплохо, рассказал, что вчера ел куру-гриль и салат оливье, запивая все это томатным соком из пакета. Агеева, в отличие от Повзло, почему-то лежала в индивидуальной палате. Она была одета в цветастый халатик, разрисованный неизвестными мне, но, видимо, известными Агеевой животными, и была похожа на домработницу, прилегшую отдохнуть после протирки рояля. — Ах, Лешенька! — сказала она. — По-моему, я умираю. — Понос? — спросил я участливо. — Сердце. Тахикардия, наверное. Дайте вашу руку. Вы должны это почувствовать. Она взяла мою руку и положила себе на грудь. — Чувствуете? — спросила она. — Нет, — ответил я. — Ну, как же, — сказала Агеева, — это, наверное, халат мешает. — И убрала мешавшую правильной диагностике болезни ткань. — Чувствую-чувствую, — сказал я, испугавшись, что мое независимое расследование может остановиться, едва начавшись, — ужасная тахикардия. Но вы мне лучше скажите, что вы вчера ели? — Разве я ем, — ответила Агеева. — В моем возрасте есть нельзя. Я попытался вспомнить возраст Агеевой — что-то за сорок. Решил, что еще в самый раз, но взял себя в руки — настоящий расследователь, как учит Обнорский, должен помнить, что сначала расследование, а бабы — потом, так сказать, в качестве приза. — Марина Борисовна, не отвлекайтесь, — попросил я. — Так что вы вчера ели? — Рагу. Немножко. Два раза. Салатик витаминный. Две оладушки. Пирожок с мясом. — А кто с вами обедал? — Да масса народу. За моим столиком — Горностаева, Соболина и Соболин. За соседним — Повзло с какими-то мужиками. Еще, по-моему, Спозаранник с Гвичией заходили…* * *
В реанимацию к Соболину меня не пустили, хотя и сказали, что его состояние уже не внушает опасений и уже- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »
Последние комментарии
1 час 44 минут назад
2 часов 22 минут назад
1 день 15 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад