2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
просили автографы, хотели зарисовать Артию, Феликса, даже лошадей и кроликов, в изобилии водившихся в окрестных рощах.
Когда была объявлена война, которую все давно ждали, всё изменилось. Солдаты выпроваживали досужих зевак, утверждая, что они могут оказаться шпионами «лягушатников» — так с недавних пор называли франкоспанцев.
Однако время от времени правительство или Адмиралтейство вызывали Артию и Феликса в Ландон. Они ездили в душных каретах по запруженным толпой городским улицам, посещали навевающие зевоту званые вечера, произносили заказные речи (у Феликса это выходило обворожительно, а у Артии — профессионально: она по актерской привычке легко заучивала тексты наизусть). Оба до глубины души ненавидели эти визиты.
Во время этих вынужденных экскурсий они иногда встречали людей из команды Артии — всех, кроме Честного Лжеца: говорили, что он отдал концы где-то в Вест-Энде. Команда первое время тоже купалась в лучах славы. Все актеры — Эйри, Питер и Уолтер, а особенно Дирк и Вускери — играли свою роль с душой и не терзались сомнениями. Но вскоре Эбад отправился в путешествие, послав Артии малосодержательное письмо. Глэд Катберт, единственный из них, кто не был актером, в конце концов сбежал куда-то на побережье и сделался контрабандистом.
Свин, самый чистый пес в Ангелии, тоже исчез. После помилования Артии его больше никто не видел.
А Планкветт…
— Осторожнее! — воскликнул Феликс.
— Берегись попугая!
Оба, не разжимая рук, торопливо пригнулись, чтобы избежать столкновения с зелено-красным крылатым вихрем.
Планкветту особняк очень нравился. Попугай летал из комнаты в комнату, иногда скрывался из виду на целые дни, оставляя на память о себе только следы в виде помета и оброненных перьев на шторах, креслах и мраморном полу. А иногда порхал по веткам в парке. Появлялся он в самые неожиданные моменты. Глядь — а он уже восседает, прикрыв один глаз, на голове у какого-нибудь греческого бога или каменного грифона.
Сейчас Планкветт выпорхнул из парка, пронесся среди черных деревьев, окружавших дом. Захлопав крыльями, уселся над Феликсовым полотном, склонил голову и клювом проковырял аккуратную дырочку в безупречном голубом небе.
Артия крикнула на него. Феликс пожал плечами.
— Восемь генералов! — заверещал Планкветт. — Рад вас видеть.
— Что бы это значило? — поинтересовался Феликс, почесывая птице головку измазанным в краске пальцем.
— А вот что, — ответила Артия, оборачиваясь к обрыву.
К ним кто-то спешил, размахивая одной рукой, словно старая ветряная мельница.
* * *
Около полуночи Артия сидела за столом в библиотеке. Комната была полна роскошных книг, к которым хозяйка за всё это время ни разу не прикоснулась. Их открывал только Феликс да кто-нибудь из слуг, любивших читать. Вот и сейчас одна горничная сидела у открытого окна, углубившись в роман о любви и шпагах.
На столе лежало письмо Эбада.
«Дорогая моя Артия, капитан и дочка!» — Когда Артия прочитала эту строчку впервые, у нее потеплело на душе. Ей нравилось считать Эбада Вумса — чернокожего актера, бывшего раба, утверждавшего, что он происходит из рода египтийских фараонов, — своим отцом. Конечно, он ей не настоящий отец. Но он любил ее мать, а та любила его. А о настоящем отце — Джордже Фитц-Уиллоуби Уэзерхаусе — Артия даже не вспоминала. Да он этого и не заслуживал.
Однако следующие строчки — и тогда, в первый раз, и сейчас — мгновенно стерли улыбку с ее лица.
«Знаю, Артия, ты не нуждаешься ни в защите, ни в заботе. Но, клянусь бом-брамселем, если тебе надо будет опереться о сильное плечо, у тебя есть Феликс. Ни один мужчина не позаботится о тебе лучше, чем он».
Глядя сейчас на это письмо, Артия спросила себя: а не ревнует ли Эбад? Отцы часто бывают ревнивы. Но нет, вряд ли. Эбадайя Вумс никогда не опустится до мелочной ревности.
"Артия, я уезжаю. Ненадолго. Не беспокойся обо мне, путешествие не принесет ни бед, ни славы. Но вся эта ландонская жизнь — пиры и парады, шум и гам — мне изрядно надоела. Не люблю я играть перед толпой самого себя. Слава — вещь обоюдоострая. Увидимся на Рождество, а может быть, и раньше.
Навсегда твой, столь искренне, сколь переменчиво море.
Э. Вумс".
— Папа, как же с тобой нелегко, — тихо проговорила Артия, глядя на письмо. — Когда мне очень нужно поговорить с тобой, ты раз — и исчез.
Горничная у окна со вздохом подняла отрешенные глаза.
— До чего же хороша книжка, госпожа Артия.
— Хорошо, Джейн, но не надо звать меня госпожой. Просто Артия.
«Но таков теперь мой титул, — подумала она. — Феликс — Землевладелец, а я — Землевладелица. Запертая на суше».
Потом ее мысли вернулись к Катберту, навестившему их сегодня вечером.
Он ворвался на лужайку, как буря, как Планкветт. Только Глэд был растрепан гораздо сильнее. Его усадили, Феликс налил кофе. Сказали, что рады ему, что он должен заходить почаще.
Глэд Катберт сидел за столом, сильный и загорелый, тяжело дышал. Потом выложил напрямик:
— Прошлой зимой, сразу
Последние комментарии
5 часов 38 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад