Субкультура. История сопротивления российской молодежи 1815-2018 [Артемий Кивович Троицкий] (pdf) читать постранично, страница - 3

Данный материал (книга) создан автором(-ами) «Артемий Кивович Троицкий» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+

музыку, папа — революционные песни. В 1960 году он,
одним из первых советских людей, полетел на Кубу — и познакомился там
с Фиделем Кастро и Че Геварой. Они встречались и после этого. Смерть
Че осенью 1967 года стала первой семейной трагедией и первым трауром
в моей жизни. Но совсем прихлопнуло нашу счастливую семейку в августе
1968-го, когда советские танки вкатились в Чехословакию. Огонёк энтузиазма в глазах отца угас. Ему было 40 лет.
Лет в девять меня приняли в ряды «Юных Пионеров». Это была уже
более серьёзная организация — что-то вроде коммунистических скаутов
с уставом, клятвами, летними лагерями и построениями под красным флагом. Продержался я в пионерах недолго, года три — меня исключили за
то, что крутил в школьной радиорубке западную бит-музыку. Вскоре после
этого я перешёл в другую школу и там как ни в чём ни бывало снова надел
красный галстук (отличительный признак юного пионера), который провисел на мне меньше года: меня вновь исключили — на этот раз за антисоветскую пропаганду. Я болтал среди учеников о прелестях «социализма с
человеческим лицом» и позорной интервенции, и кто-то из них донёс. Хорошо, что мне было всего 13 лет: будь я постарше, меня бы исключили из
университета или уволили с работы. Больше я так наивно не подставлялся,
но обиду на советскую власть затаил...
Политическим активистом я не стал — да и примкнуть было бы не к
кому; время было глухое и тупое — зато нашёл бесчисленное множество
соратников по так называемой «внутренней эмиграции». Мы, битломаны,
фанаты рок-музыки, хиппи — телесно присутствовали на улицах Москвы и
Ленинграда, учились и работали среди плакатов «Слава КПСС!», портретов Ленина и Брежнева, коммунистических заклинаний в эфире и прочего
тоталитарного мусора — но душой и сердцем витали в идеальном мире
имени Леннона, Хендрикса, Боба Марли, лужаек Вудстока и калифорнийского солнца. В 1972 году я стал, судя по всему, самым первым в Москве
диск-жокеем; спустя 2 года комсомольцы (ВЛКСМ — Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи; главная официальная молодёжная организация в СССР) дискотеку закрыли в силу её идеологической
вредности. Столкновения с реальностью бывали болезненными, но это не
останавливало ищущих альтернативу.
Карнавал катился по десятилетиям и всячески трансформировался:
следом за Дэвидом Боуи я сменил разноцветные брюки-клёш на строгое
чёрно-белое обмундирование и лишился большей части волос. Панк, ньювейв — мы стали энергичнее и ближе к окружающему миру. Неожиданно
появилось множество групп, которые пели по-русски и пели абсолютно
недопустимые для официоза вещи; возникли рукописные рок-журналы и

Октябрятская звёздочка

7

DIY-индустрия подпольных звукозаписей. Все 80-е годы я был совершенно одержим этой бешеной стихией «русского рока»: сначала помогал ему
выживать в годы агонии советского режима, затем — в недолгий период
«перестройки и гласности» — продвигал своих любимых артистов в стране
и за границей, писал о них книги и снимал документальные фильмы.
Когда рок в России торпедировал кризис идентичности, и он стал
частью развлекательного истеблишмента, я тоже растерялся, но вскоре
нашёл новую игрушку — танцевальную клубную электронику. Диджеем
я не стал, поскольку хаус и техно мне не очень нравились, но вместе с
небольшой группой энтузиастов из Петербурга мы организовали первую
(и самую знаменитую) в Москве рейв-вечеринку — Gagarin-party. Впрочем,
рейв-история у меня долго не протянула — её быстро подмяли под себя
бандиты и наркоторговцы, одного из моих партнёров убили, и я углубился
в работу на телевидении, где несколько лет (1991-1994) проработал начальником по музыке! Там я сделал попытку создать революционное вещание
с программами, посвящёнными world music, джазу, современной классике
и прочей экзотике, но по ходу процесса убедился, что рейтинги и взятки
значат на ТВ значительно больше, чем качество передач. Я махнул рукой
на культурную революцию; принял предложение американцев и основал
русскую версию журнала Playboy, а также стал вести максимально расслабленное ночное ТВ-шоу с характерным названием «Кафе Обломов». Мне
было 40 лет.
Если перефразировать известную фразу Толстого из «Анны Карениной» («все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая
семья несчастлива по-своему»), то можно сформулировать такой тезис:
«Взрослые всех времён похожи друг на друга, а каждое новое поколение
молодёжи особенно по-своему». Наверное, можно считать аксиомой, что
молодые люди (скажем, 15-30 лет) — самая динамичная и самая пытливая
часть общества. Они не знают жизни и хотят её узнать; они не удовлетворены своей жизнью и хотят получить сатисфакцию (от финансовой до
философской); они не знают своего места в жизни и ищут его, ищут себе
подобных. Это заставляет молодёжь сбиваться в кружки, стаи, трайбы, организации, движения.
Для взрослых этот спонтанный коллективизм