"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21 [Андрей Раевский] (fb2) читать постранично, страница - 2

вперед и попытался плечом остановить излучатель, но человека отбросило в сторону. Кирпичная стена стонала и трещала.

Когда светящаяся полоска дошла до самого верха, кусок метр на два с треском вывалился наружу.

Из разрезанных труб фонтаном била вода, превращаясь с одной стороны в пар на раскаленном срезе, а с другой – потоком несшаяся вниз. Клубы пара рвались на улицу, и за ними то пропадал, то проявлялся косо срезанный огрызок кирпичной трубы институтской котельной.

Это было пустяками, страшными, но пустяками в сравнении с главным.

Установка работала! Работала!

«Какая физика! – подумал профессор. – Какая славная физика!»

СССР. Москва Октябрь 1927 года

…Стук в дверь застал Федосея Малюкова в тот момент, когда он, стащив один сапог, раздумывал, что лучше сделать – прямо сейчас закрыть глаза и уснуть, нахлобучив на голову старый летный шлем, или все же перед этим снять второй сапог.

Размышляя над этим, он несколько секунд балансировал на грани между сном и бодрствованием, безучастно слушая, как кто-то колотит кулаком в дверь.

Спать хотелось неимоверно, и под мысли о том, что все-таки надо встать и открыть, он уже даже начал задремывать, но тут незваный гость, видно, потеряв надежду достучаться до хозяина руками, пустил в ход ноги.

Федосей заскрипел зубами. Захотелось, накрыть голову подушкой и кануть в ласковую глубину сна… Но вместо этого придется встать и идти к дверям. Гости могли быть и с работы.

На всякий случай сунув в карман наган, Федосей побрел по коридору, растирая на ходу рукой глаза и ловя носом запахи еды. Пахло щами и жареной на хлопковом масле картошкой. Есть тоже хотелось, но спать – куда больше. А еще больше хотелось спустить незваного гостя с лестницы. Федосей уже начал догадываться, кого к нему принесло.

Оставшаяся еще от прежних времен добротная дубовая дверь, ставленная еще прежним хозяином квартиры, каким-то камергером двора, и пережившая все смуты, налеты и перевороты этого века, уже не дрожала, а содрогалась под ударами каблуков. Протершийся за это время дерматин – когда-то благородно-черный, а теперь местами протертый до белесости не мог заглушить настойчивости неизвестного гостя, лупившего ногами в полированный дуб.

– Кто? – сквозь зевок спросил Малюков.

– Свои…

Федосей вздохнул и отодвинул засов. Угадал. Дядя пришел. Поликарп Матвеевич Малюков. Этого не прогонишь.

– Здравствуйте, Поликарп Матвеевич…

Гость прямо в дверях троекратно, по-родственному, облобызал племянника и немножко потряс за плечи.

– И тебе не хворать. Чего ты сонный такой?

Он отодвинул племянника и по-хозяйски отправился в Федосееву комнату.

Федосей зевнул еще раз, с подвыванием, с хрустом в челюстях.

– Работа… – сказал он дядиной спине.

В семи комнатах бывшей камергерской квартиры жили пять семей, и у Федосея тут имелась своя комната. Хоть и тесная, как готовальня или пенал, но – своя. Сам он уселся на кровать, кивнув дяде на табуретку. Тот основательно расселся, задвинув ноги в начищенных сапогах под койку. Одним взглядом обежав комнату, дядя понял, что племянник со времени их последней встречи так и не разбогател – то же солдатское одеяло на железной кровати, ситцевые занавески на окне, полуувядшая герань да полка с книгами, да стол.

– А я тебе жаловаться пришел, – бодро сказал родственник.

– Дал бы ты мне лучше поспать, дядя Поликарп, – угрюмо отозвался племянник, поглаживая мягкую кожу шлема.

– Ага! Ты тут спишь, а у нас во дворе контрреволюция завелась.

Федосей служил в ОГПУ, но, хорошо зная дядину склонность к преувеличениям, никак не отреагировал.

– Какой-то контрик недобитый рабочим людям жить не дает. В сарае у себя так чем-то ревет, что стекла лопаются…

– И что?

– Так спать же невозможно! Так ревет! Каждую ночь ревет… Как же спать-то?

Лучше б он про сон не говорил. Федосеева голова упала на грудь, но дядя был начеку – тряхнул племяша за плечо.

– Эй, племянничек! Ты чего?

– Ну, а в милицию не пробовал? – устало спросил Малюков.

От возмущения Поликарп Матвеевич привстал.

– Плевал он на милицию. Участковый, товарищ Фирсов, трижды приходил, только тот ему бумаги какие-то показывал.

– Ну вот видишь – бумаги… – довольный, что нашелся повод отвязаться от родственника, сказал Федосей. – Раз бумага есть, значит, все правильно. Работает твой сосед над чем-нибудь нужным для Мировой Революции…

Он почувствовал, что его уносит в сон, и не стал противиться этому. Все-таки два дня в засаде неспамши и нежрамши… Хорошо хоть не без толку. Взяли субчиков…

– Да какие бумаги, Федосей? – гость стукнул ладонью по столу, заставив племянника вынырнуть из дремы. – Такими вещами надо на работе заниматься. Неужели у советского ученого места нет, чтоб на Мировую Революцию работать? Есть же лаборатории… Институты… А он – дома. В сарае. Знаешь, что это значит? – внезапно понизив