Дежурная игла Кощея [Вадим Астанин] (fb2) читать постранично, страница - 54

Понимаете, Иван Алексеевич, - сказал царь, ложечкой платиновой в стакане сахар размешивая, - приключилась в нашем царстве-государстве напасть несусветная. Повадилось с некоторых пор в град-столицу чудище поганое глазом невиданное слухом неслыханное ночами девок авантажных красть. Сладу с ним просто никакого. Почитай кажную ночь девки на выданье исчезают. И не абы какие, а самые что ни на есть красавицы писаные.

- Непорядок, ваше величество, - отвечает Иван.

- Об чем и речь, - царь ажно ложечкой об столешницу пристукнул. - В государстве волнение нездоровое намечается. Мысль крамольная возникает. Трон подо мною трешшит. А всё отчего? Оттого, что власть верховная, в моём лице, с ентим чудищем поганым глазом невиданным и слухом неслыханным разобраться не могёт. А как смочь, Иван Алексеевич? Рассуди сам. Поначалу отцы да братья да женихи девиц уворованных на чудище енто самое ходили. Никто обратно не возвернулся. Затем богатыри всякие, лыцари иноземные, царевичи доморощенные, да прынцы королевичи чужеземные чудище поганое воевали. С тем же отрицательным итогом. Заметь, Иван, не меркантильными соображениями руководствовались. Исключительно моральными и гуманитарными. Опосля уж я подключился. Отправил на чудище поганое половину своего царского войска.

Царь снова ложечкой пристукнул. Иван молчал. Царь зубами скрипнул.

- Нетути, Ваня, более у меня стратегического резерву! Легла половина моей царской армии как трава росная под косой вострой. Новую набрать не могу. Бегут рекруты кто куды: одни к морю-окияну, другие в землицу окраинную неосвоенную. Ничто их не пугает окромя чудища поганого -- ни топор, ни веревка, ни военно-полевой трибунал. Осталась у меня, Ваня, токмо та часть войска, что по границам стоит и дружина ближняя. С дружиной ясно, дружина воевать не приучена, она больше по внутренним неустройствам специализируется, митинги там неразрешённые разогнать, беспорядки какие подавить, крамолу гнилую вычистить, смуту предательскую устранить. А что за армия без стратегического резерву, когда на нас окружь границ соседи зубы точат и агрессию исподволь стряпают?

- Расклад понятен, - говорит Иван. - От меня-то чего требуется?

- На тебя, Иван, вся моя остатная надежда. Вижу, ты мужик сильный, головастый, труса напрасно не празднуешь, чащи лесные как свои пять пальцев ведаешь. Хочу поручить тебе чудище это поганое глазом не виданное слухом не слыханное растреклятое навсегда изничтожить. Согласишься -- дочку мою, Марью-царевну, кровиночку ненаглядную, в жёны дам и полцарства в придачу, не согласишься -- выбирай по желанию: либо плаха, либо виселица.

- Тяжёлый выбор, - вздохнул Иван. - Дочка твоя царь-батюшка собой хороша, али наоборот?

Государь немедля парсуну дочкину в полный рост, маслом писаную достаёт: - Красотою лепа, червлена губами, бровями союзна, телом изобильна, персями... кхм... с персями сам опосля натурально разберёшься. Что скажешь, Иван Алексеевич, согласен?

Иван задумался.

- Эх-ма, царь-государь! Не оставил ты мне вольготного пространства для манёвру. Налево пойдёшь -- голову сложишь, направо -- охомутают тебя противу твоего желания. Куды бедному труднику податься? Только что напрямки двинуть. Может, условию сделки поменяем? Молод я ишшо жениться, ваше царское величество. Я тебе, надёжа-государь, девок покраденых, а ты мне бочку смолёную золотых цехинов взамен и разойдёмся миром.

Царь-батюшка на предложение Ивана аж поперхнулся. Тут к Ивану воевода Порфирий Дормидонтович подсунулся, Ивана в бок кулаком тычет, на ухо жарко шепчет, бородой щекочет: - Не будь дураком, Ванька. Оферта дюже выгодная. Царевна, конешно, не подарок, характером своенравна, поведением спесива, но выбирать, Ванька не приходится: или с царской семьёй роднится, или на плахе богу молиться. Полцарства всяко лучше секиры палача. Соглашайся, Иван, не прогадаешь, а я тебе в управлении подмогну. Устроюсь к тебе приближЕнным советником.

- Ваша взяла, - говорит Иван, - по рукам. Однакож есть у меня условие. - Ничего сложного, ваше величество, - успокоил царя-батюшку Иван. - Пущай привезут мне со стоянки экипажной пилу мою двуручную и хитрую баклажку, матушкой моей дареную. И квиток из кошеля вытаскивает.

Царь повеселел. Моргнул воеводе. Воевода за дверь выскочил. Мигу не прошло, доставляют во дворец пилу иванову любимую двуручную в тряпицу чистую завёрнутую и хитрую баклажку. Прицепил Иван баклажку к ремню поясному, поклонился на три стороны: царю-батюшке, народу-терпельнику и отцу с матерью, пилу двуручную на плечо закинул и в дальний путь решительно выступил.

Долго шёл Иван. Трактами столбовыми, просеками лесными, колеями разбитыми, тропами нехожеными. Искал подходы к чудищу поганому глазом невиданному слухом неслыханному. Питался скромно, чай травками заваривал, спал как придётся. Сапоги стоптал, одежду до дыр сносил. Кошель незнамо где посеял, счёт дням потерял.

Тыкался, мыкался по округе, блуждал кругами, напрочь отчаялся, из сил выбился. Хотел