Воспоминания о Ф. Гладкове [Берта Яковлевна Брайнина] (fb2) читать постранично, страница - 2

революционного духа!

Федор Васильевич был чрезвычайно оживлен, подвижен и, разговаривая, обращался то ко мне, то к учителям Бутину и Подсосову.

Я рассказал о наших потерях, об арестах в Нерчинске учителя Токмакова, рабочих в Шилке, об увольнении лучших, революционно настроенных рабочих в Чите и по линии Забайкальской железной дороги. Мною были привезены прокламации Читинского комитета партии, которые необходимо было распространить и собрать средства для помощи осужденным на каторгу и в ссылку.

Мы обсуждали план работ Сретенской группы.

— Самое главное, — предупреждал я, — конспирация, осторожность. Без проверки не принимать никого в группу.

Федор Васильевич соглашался с этим, но тут же добавил:

— И смелость.

— В чем? — спросил я.

— А в том, чтобы проверяемым давать поручения. Иначе мы никогда не узнаем людей... Вот, — говорил он, — мы дадим прокламации одним сочувствующим нам товарищам, чтобы они расклеивали по городу, проверим их; другим поручим сбор средств для помощи заключенным, третьим — вести работу по организации профессионального союза приказчиков. Таким образом мы узнаем, чего они стоят. — И он развернул план работ нашей маленькой группы.

Я назвал несколько известных мне революционно настроенных лиц, предложив привлечь их к работе: О. Микулич, А. Баранова, маляра Митрофанова, машиниста Кириченко, Борисова и других. Часть названных товарищей, как оказалось, уже выполняла отдельные поручения группы. В живой и деловой беседе об организации и работе, в спорах по отдельным вопросам конспирации прошло немало времени. Федор Васильевич предложил прекратить дискуссию и общими силами начать работу.

— Жизнь, — сказал он, — покажет, что делать. Начнем с прокламаций, сборов средств, организуем кружки, а там видно будет, что делать дальше.

Впечатление у меня осталось от этой встречи с Федором Васильевичем самое хорошее, чувствовалось, что это сформировавшийся, настойчивый, упорный борец, основательно понимающий переживаемое тяжелое время. Чувствовалось, что он вырос в крепкого большевика, о чем я тогда же сообщил комитету партии.

Сретенск был важным пунктом, через него шли грузы по водной трассе Амура-батюшки. Сотни тысяч бочек рыбы кеты разгружали там и в рядом стоящем селе Кокуй. Из складов рыба шла в вагоны железной дороги для отправки на места по адресам. На этой разгрузке и погрузке работали сотни рабочих, среди которых были русские, татары, китайцы, корейцы и другие. Надо было вести работу и среди них, но сил было маловато. Не было агитаторов и пропагандистов. Федор Васильевич взялся организовать эту работу, несмотря на то что товарищи Бутин и Подсосов сомневались в возможности выполнения такого обязательства. Гладков волновался, кипел и обвинял товарищей в излишней осторожности.

— Это, — говорил он, — уже не осторожность, а трусость.

Действительно, вести работу в артелях грузчиков было тогда труднее, чем в других рабочих группах, но, как потом выяснилось, Федору Васильевичу, хорошо знавшему рабочих, удалось установить с ними связь, снабдить их прокламациями и провести несколько бесед. Это было очень важно, и особенно отрадно, что благодаря Федору Васильевичу грузчики собрали средства помощи политическим заключенным.

Сретенск был центральным пересыльным пунктом для каторжан, направляемых на Нерчинскую каторгу. В нем находилась пересыльная тюрьма, во главе которой стоял садист тюремщик полковник Лебедев.

В 1906—1908 годах через Сретенскую пересылку прошло много тысяч политических заключенных на каторгу и обратно с каторги на поселение. Наши попытки организовать побеги из пересылки терпели неудачи. Гладков принимал в этих попытках активное участие, но солдаты конвойной команды, хорошо настроенные к политическим заключенным, были заменены отборными служаками, после чего ни одного побега из Сретенской пересылки нам не удалось организовать. Единственное, что мы провели успешно, — это передача средств и продовольствия партиям политических заключенных, проходившим через Сретенск, в чем немалая заслуга принадлежала Федору Васильевичу.

Расклейка и распространение прокламаций Читинского комитета партии в Сретенске, встречи и проводы политических заключенных населением Сретенска лихорадили охранку, усилившую свои агентурные силы. И все-таки что ни ночь, то вновь появлялись листовки, бичующие предательство революционных завоеваний народа царским самодержавием и его слугами, буржуазией. Народ читал эти прокламации, а полицейские каждодневно скребли и срывали их со столбов и заборов, что было отмечено в читинских газетах корреспондентами из Сретенска.

Вместе с Федором Васильевичем дружно работали учителя Голобоков, Подсосов, Бутин и другие, организуя профессиональные союзы рабочих и служащих.

На одном собрании рабочих, служащих и приказчиков возник вопрос: какие цели ставят организаторы союза, создавая его, — политические или экономические? Разгорелись жаркие прения. С пеной