Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века [Юрий Васильевич Морозов] (fb2) читать постранично, страница - 2

враждебное государство или негосударственный субъект, которые адаптивно и быстро используют разнообразное и динамичное сочетание обычных, нерегулярных, террористических и преступных возможностей, а также невоенные средства одновременно по всему спектру конфликта как единую силу для достижения своих целей»^[8].

Подполковник Ф. Хоффман (резерв Корпуса морской пехоты), вероятно, самый авторитетный американский эксперт по данной проблеме, считает, что в конфликтах такого типа «соединяются смертоносные последствия применения регулярных вооруженных сил с фанатизмом и затяжным характером иррегулярной войны. В ходе конфликтов потенциальные противники (государства, спонсируемые государством группы, негосударственные субъекты) используют доступ к современным военно-техническим возможностям, включая шифрованные системы боевого управления, переносные зенитно-ракетные комплексы и другие современные системы поражения, наряду со способностью вести продолжительные повстанческие действия с использованием засад, самодельных взрывных устройств (СВУ) и акты террора… Гибридные вызовы не ограничиваются лишь негосударственными субъектами. Государства могут замаскировать свои регулярные воинские части под иррегулярные формирования и принять новую тактику»^[9].

Американские ученые Т. Маккалох и Р. Джонсон считают, что революционный подход Хоффмана состоит в том, что он не только ввел новое определение гибридной войны, но и описал этот феномен как синергетический сплав традиционных военных действий с терроризмом и криминальными проявлениями^[10].

В публикации Института Митчелла ВВС США понятие «гибридная война» включало следующие характеристики:

― гибридные военные действия осуществляются государственными и негосударственными структурами;

― при этом используются как традиционные военные возможности, так и иррегулярные тактики и формирования;

― в ходе гибридной войны целями являются как регулярные вооруженные силы, так и гражданские лица, которые становятся жертвами неизбирательного насилия;

― в ходе таких конфликтов используется мультимодальная активность одними и теми же или различными подразделениями;

― в гибридные конфликты вовлечены высокодисциплинированные, хорошо подготовленные ячейки;

― гибридные войны ведутся в различных географических условиях, от удаленных территорий до высокоурбанизированных районов^[11].

Наконец, в Национальной военной стратегии США — 2015 (The National Military Strategy of the United States of America 2015) представлена следующая градация военных конфликтов:

― межгосударственные конфликты;

― гибридные конфликты;

― негосударственные конфликты^[12].

Рисунок. Спектр конфликов

Источник: The National Military Strategy of the United States of America 2015. P. 8.

Как указывается в данном документе, «вероятность вовлечения США в межгосударственный конфликт оценивается как низкая, но растущая. Если это произойдет, то последствия будут огромными. Насильственные экстремистские организации (НЭО), напротив, представляют собой непосредственную угрозу трансрегиональной безопасности, соединяя легкодоступные технологии с экстремистской идеологией. Там, где пересекается государственное и негосударственное насилие, существует область конфликта, в которой субъекты соединяют техники, возможности и ресурсы, чтобы достичь своих целей. В таких гибридных конфликтах могут участвовать вооруженные силы, скрывающие свою государственную идентичность, как Россия сделала в Крыму, или в них вовлекаются рудиментарные возможности НЭО по формированию регулярных вооруженных сил, как это продемонстрировала террористическая организация ИГИЛ в Ираке и Сирии»^[13].

Следует отметить, что в Пентагоне склонны приписывать применение этой самой гибридной войны на практике российской стороне. Как заявил, выступая в сенатском комитете по делам вооруженных сил командующий Европейским командованием США генерал Ф. Бридлав, «Россия применяет гибридную войну (которая включает регулярные, иррегулярные и кибернетические формы ведения войны, равно как политическое и экономическое принуждение), чтобы захватить Крым, поддерживает сепаратистскую лихорадку в некоторых суверенных государствах и замороженные конфликты в своей так называемой сфере влияния или ближнем зарубежье. В поддержку всех этих прямых подходов используется постоянное присутствие российской пропагандистской машины, которая интегрируется в глобальные СМИ, с тем чтобы использовать в своих интересах симпатизирующее России или ожесточившееся население»^[14].Таким образом, руководство вооруженных сил США может использовать различную терминологию для определения понятия «конфликт низкой --">