Русская мелодия [Виктор Петрович Астафьев] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

партгруппа, ненадолго, правда — впереди банкет! На заключительном заседании перед изнемогшей от речей и пьянок аудиторией провозглашались фамилии тех, кому надлежало руководить нами и направлять литературу, а то и всю культуру по верному пути. Эти нами избранные деятели уже сами устраивали междусобойчик и распределяли обязанности.

Комедия выборов от Кремля и до леспромхозовского клуба осуществлялась по одной и той же модели, по давно наработанному одному и тому же сценарию.

И все привыкли к этому, и ныне есть люди, которые тоскуют по такому вот былому «порядку». Помню, что более всего разумных людей раздражали на этих собраниях, демократически осуществляемых выборах не сами даже заправилы — Л. Соболев, Михалков или Марков — чего с них взять? Таково их предназначение «свыше» — направлять и заправлять. Более всего бесили «шестерки из народа», которым вельможно доверялось оглашать списки, что-то возглавлять, кого-то проверять, подсчитывать, распределять и вместе с избранным сословием решать кому царить, а кому быть холопом.

Помню, как однажды, выйдя в коридор и вытирая пот с лица, хлопнул меня по плечу один бездарный романист, все время чего-то возглавлявший:

— Ну, старичок, и тебя вот не забыли, в секретари двинули!..

Очень он и его литературные патроны гневались потом, что никакого значения я своему секретарству не придавал и ни на одном заседании не бывал. Работал. Дома. Выполнял назначенное Богом дело, как выполняю его и по сию пору. Среди тех, кто взлетал на трибуну, чего-то провозглашая, зачитывая, указывая ли, довольно часто мелькала поэтесса Екатерина Ш….

Правление и секретариат считали, что привлечение к работе съезда писателей из глубинки, из настоящего народа не просто почетно, это очень даже свободой и демократией отдает — за активность, за старание и ораторский голос «творца» избирали в правление, когда — в ревизионную комиссию иль в редакционный совет. Екатерину Ш… за активность и речистость избрали в секретари, и в редколлегии вводили, и очень много печатали, издавали — заслужила, заработала!

Не помню, на последнем или на предпоследнем съезде писателей Союза РСФСР увидел я стройную, спортивно сложенную женщину в кремовой юбке и черной блузке. К фигуре этой моложавенькой, физкультурной приставлено было однако довольно усталое, почти старое лицо. Едва я узнал Екатерину Ш… Уже не взвинченно активная, не бегающая озабоченно по залам: «Товарищи! Товарищи! Партгруппа собирается в комнате номер…» Она сидела в перерывах в стороне, угасшая, неразговорчивая, никому, казалось, и сама себе не радая.

Поэтесса когда-то написала: «Здесь солдаты умирали, защищая Советскую власть…», а Людмила Зыкина на всю страну эти слова пропела.

Тяжело, смертельно заболела поэтесса, в ней происходил тяжкий процесс прозрения. Она сама себе написала эту вот душу раздирающую эпитафию:

Над кладбищем кружится вороньё,
Над холмиком моим без обелиска.
Будь проклято рождение моё,
В стране, где поощряется жульё.
Будь проклята былая коммунистка!
Будь прокляты партийные вожди,
Что были мной доверчиво воспеты,
Спешившие захватывать бразды
Правления над судьбами планеты.
Будь проклята слепая беготня
По пресловутым коридорам власти,
Бессовестно лишавшая меня
Простого человеческого счастья.
Будь проклято самодовольство лжи
С ее рекламой показных артеков!
Будь проклят унизительный режим,
Нас разделявший на иуд и зэков!
Жалко Катю Ш…, так поздно осознавшую земную правду. Талант и жизнь ее жалко, как жалко до стона тех, кто сейчас всеми брошенный, пребывая в одиночестве, бьется головой об стенку — горько недоумевая: за что боролся? Зачем жил? И не готов к покаянию не только перед Богом, даже перед собой.

Поэтессе Екатерине Ш… дано было исповедаться, покаяться в предсмертном крике, даже в стоне.

Поверь искренности поэта, Господь, и прости его, ибо он зачастую не ведает, что творит!

1993

Где наш предел?

Из текущей публицистики
Ну вот еще год прошел, дело с изданием Собрания сочинений с места не сдвинулось, зато жизнь на Руси сдвинулась — она снова вступает в период борьбы «за светлое будущее».

Принявшее на себя молодое государство и народ наш нашествия и бури Востока, раскол церкви, дурновластие временщиков и всевозможных самозванцев, грудью защитившее Европу от полчищ Батыя, выдержав нашествие Наполеона и немецкого фашизма, сокрушившее их и снова спасшее Европу от коричневой и всякой прочей чумы, они — народ наш и отечество наше — никак не могут избавиться от чумы красной, самопорожденной.

Я дописываю это послесловие сразу после выборов в Государственную Думу, на которых