Акимбеков С. Казахстан в Российской империи [Султан Акимбеков] (fb2) читать постранично, страница - 5

находилось общественное мнение самой России, которое было в большей части позитивным. Такая ситуация была характерна не только для времён самой империи. Оно имеет место и в современной традиции. Главное отличие здесь в том, что во времена империи рассматривали ситуацию с точки зрения условного империоцентризма, с позиции приоритетов самой империи. В то время как в современной России в целом позитивное отношение к Российской империи основывается на задачах государственного строительства. Это точно те же тенденции, которые развиваются и в других новых независимых государствах после распада СССР. Каждый формирует свой образ истории и естественно, что он старается больше основываться на позитивном взгляде на прошлое.

В то же время, с другой стороны, находилось общественное мнение тех государств, которые ранее входили в состав Российской империи. В настоящий момент они следуют собственной логике государственного строительства. Для них время нахождения в составе империи было сложным и зачастую оставило о себе довольно негативное впечатление. Характерное определение было в связи с этим дано в вышедшей в 2008 году российской коллективной работе «Центральная Азия в Российской империи». Его авторы писали, что «имперский нарратив, который в значительной мере унаследован современной русской историографией — во всяком случае той её версией, которая отражается в учебниках истории, — неизменно фокусировался на центре, на государстве, на власти. Национальные же историографии тех народов, которые когда-то входили в империю, в свою очередь, концентрируются на собственной нации и государстве, проецируя их в прошлое. Для них империя лишь тягостный контекст, в котором «просыпалась», зрела, боролась за независимость та или иная нация»^[11].

Такое определение о «тягостном контексте» вполне объяснимо. Империя распоряжалась судьбами зависимых народов по собственному разумению, имея при этом вполне определённые приоритеты. Очевидно, что даже при таком воздействии на такие народы, которое можно назвать модернизацией, империя была весьма равнодушна к их идентичности. Более того, последняя рассматривалась скорее как помеха на пути имперского строительства и даже как угроза её интересам. Но и модернизация носила косвенный характер. В Российской империи не было концепции модернизации зависимых территорий и не проводилось соответствующей политики.

Но если не обсуждать характер модернизации и оказанное ею влияние на традиционные общества, то очевидно, что империя тем или иным способом оказывала давление на идентичность входивших в неё народов. Такая политика не могла не оставить у последних не слишком позитивного впечатления. Это было характерно как для того времени, так и для нынешнего.

Александр Каменский писал, что «присоединение этих народов к империи оценивалось исключительно как благо и даже как некая жертва, принесённая русским народом ради других и дающая право на господствующее положение в империи. Представление о русском народе как о благодетеле, обладающем несомненным превосходством над другими, — вот почва для самого агрессивного русского шовинизма. Можно не сомневаться, что для некоторых народов, например, Закавказья, присоединение к России действительно означало спасение от, возможно, даже физического уничтожения. В ряде случаев речь шла о народах, отстававших от России в своём социальном, экономическом и политическом развитии. Но одновременно вхождение в состав империи означало и опасность насильственной русификации, угрозу национальным культурным ценностям»^[12].

Собственно, культурные ценности это часть процесса самоидентификации, их потеря ведёт к размыванию идентичности. Но для империи это не было принципиальным моментом. Для неё была важна готовность подданных выполнять возложенные на них обязанности, которые обеспечивали бы выполнение стоявших перед ней задач. Если для управления империей необходимо достичь однородности общества, то она действует соответствующим образом, для неё это вполне естественно. Но такая политика империи не может вызывать к ней общественных симпатий тех народов, которые являлись её субъектом. Потому что достижение империей однородности означало потерю ими своей идентичности.

Вопрос идентичности в первую очередь имел отношение к тем народам, кто ранее входил в состав Российской империи, а в современный период приобрёл государственную самостоятельность. Среди прочих задач государственного строительства они должны решить вопрос своей самоидентификации, которая часто находилась под давлением в имперский период. Отсюда в целом критическое отношение к политике Российской империи. Во многом оно связано с разным пониманием в общественном мнении России и в новых независимых государствах стоявших перед империей задач. Если в империи и среди её наследников часто речь шла об общей судьбе, общем благе, общих --">