Новгородский принципат [Ярослав Аркадьевич Кеслер] (fb2) читать постранично, страница - 2

«платяная моль».

Но Янин заглянул не в тот словарь. Самое смешное в этом суждении заключается даже не в интерпретации слова «москотье», а в слове «хорь», которого в XIV и даже в XV в. еще не было, а было слово дъхорь (как и в других славянских языках — духорь, т. е. вонючка, см. например, Фасмер. Этимологический словарь русского языка, СПб., «Азбука», 1996. т. IV, стр. 270). Написание же «хорь» — это, самое раннее, XVI век.

В грамоте № 500 упоминаются «сковорода, котлець и чепь котьльна». «Чепь» вместо «цепь» — обычное написание, но не для XIII–XIV, а XVI–XVII вв. (Фасмер), не говоря уже о сковороде, впервые появившейся в XVII в. В грамоте № 354 (ВЛЯ, стр 117), датированной концом XIV в., при перечислении мехов прямым текстом написано «2 кози корякулю пятен», т. е. 2 шкуры пятнистого каракуля, а каракуль стал известен не ранее XVI в.! Там же: «возьми конь за рубль» (т. е., по мерке слиткового рубля, за 170 г. серебра) — это реальная цена лошади конца XVI — начала XVII, а не XIV в.!

Рис. 1 — первое упоминание о рубле в истории

Приведем еще один выразительный пример. Грамота № 496 — одна из наиболее поздних по янинской датировке (1478 г.), хотя и найдена в слоях, якобы более ранних. Причиной этому ее содержание: в ней содержится жалоба, что пришли «люди деи осударевы» и всё пограбили. Упоминание о «людях осударевых» и побудило датировщиков привязать эту грамоту к Ивану III, к 1478 г., когда он якобы лишил Новгород независимости. Но Карамзин пишет, что Иван III уговорил Новгородцев смириться, хотя и с позиции силы, а отнюдь не грабил их (приказал забрать только вечевой колокол) — грабили, по Карамзину, только лет через сто, уже при Иване Грозном. Характерно, что именно эта грамота не резная, а написана чернилами. Однако в грамоте названы не просто «люди осударевы», а «люди деи осударевы». Деями же назывались ордынские наемные управляющие — от Тобольска до Каира. На службе у деев состояли и дёйцы (Duits), т. е., по-русски, — будущие «немцы-голландцы». Так что чернильная грамота эта говорит о более поздних событиях — не ранее конца XVII в. (Об этом ниже.)

Теперь о некоторых других показательных материальных находках. Совершеннейшим перлом среди них является попавшая в сталинское издание БСЭ разведенная стальная пила длиной 39 см, содержащая 78 зубчиков, датированная XI веком! И невдомек горе-датировщикам, что, во-первых, такая пила может быть изготовлена только из катанной, а не кованной стали, и, во-вторых, чтобы ее наточить, нужен трехгранный напильник, который изобретен в XVII в.!

ВЛЯ (стр. 201) на полном серьезе пишет о замене в XI в. более простыми стальными ножами, приваренными к железной полосе, стальных же ножей X века, лезвие которых вварено между железными щечками. И опять ему невдомек, что закаленную сталь вварить между железными щечками можно только сварочным аппаратом, а не кузнечной сваркой.

Обнаружив свинцовую чушку весом 151 кг с фабричным клеймом «К + одноглавый орел», будущий академик (ВЛЯ) долго мучается, пока его не осеняет догадка: это же краковское производство, времена Казимира Великого, 1333–1370 гг.! Отправив образцы в Польшу, он приятно удивил польских коллег — они-то до этого думали, что это производство было начато только при Казимире Ягеллончике в конце XV в., а тут, поди ж ты, советские братья им такой подарок…

При этом никто не прокомментировал одно обстоятельство: а зачем новгородцам XIV–XV вв. вообще были нужны такие чушки? Или археологи считают, что из этого свинца новгородцы отливали печати, по 5000 штук из одной чушки? Конструкционного применения свинец практически не имеет в силу своей тяжести и пластичности. А вот в XVII в. такие чушки возились в армейских обозах для переливки на пули на месте.

Однако эта свинцовая находка неожиданным образом перекликается с нумизматикой. Традиционная историографии сочинила головоломную историю, суть которой сводится к следующему. Якобы в Новгороде XII в. была вполне нормальная десятеричная денежная система — такая же, как позже и в Москве — в XV в. А в XIII–XIV вв. был якобы «безмонетный» период, когда расчеты производились серебряными слитками — сначала гривнами, а затем рублями. При этом новгородцы вместо привычной им десятеричной системы зачем-то перешли на семеричную, а потом, под влиянием Москвы, вернулись к десятеричной.

Ученые мужи XX века понастроили целую систему пересчетов, чтобы связать концы с концами (интересно, а как новгородцы по расчетам нынешних мужей физически делили рубль на 216 частей?). При этом, сообщает ВЛЯ, рубль был беднее предыдущей гривны, поскольку должен был содержать 170 г. серебра вместо 196 г. в гривне. Гривна представляла собой прямоугольный брусок, а рубль — брусок покороче и горбатенький. Каково же было изумление археологов, когда такой рубль точно уравновесил гривну на весах — в нем было тоже 196 г. Но не чистого серебра… И