Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
плавали вокруг ложки, и парнишка сам не заметил, как съел все до конца. Как ни странно, ему действительно полегчало. Только после этого дед заговорил.
– Друг мой, ты знаешь, что я могу распознать любой самогон по запаху, назову год, когда был разлит любой бренди, да и сам готовлю отличные…, хм…, напитки?
– Д-да.
– Теперь подумай своей головой – смог бы я это делать, кабы хлестал всякую дрянь?
– Дед, я…
– Я знаю, сынок. Тебе сказали, что пора становиться мужчиной. Так часто бывает. Что ж, признайся честно – испытание оказалось не по силам.
– Дед, я больше…
– Не надо. Лучше условимся вот как. Когда тебе захочется узнать вкус спиртного, скажи мне.
Не думаю, что это случится раньше, чем через годик-два, но я буду наготове.
И все. В высшей степени непедагогично, зато честно. И совершенно правильно. Именно год с лишним Билл и думать не мог о крепких напитках. А потом, в сочельник, дед налил ему и Джиму Ханту по крошечной, с наперсток, рюмочке из одной из пузатых бутылей. Потом из другой. Из третьей. Они ели вкуснейший пирог со свининой, испеченный миссис Амандой Райан, пробовали все виды настоек старого Харли, и дед рассказывал о каждой из них.
– … Вот видишь, какой яркий изумрудный оттенок? Это смородиновые почки, третьедневошные. То есть, три дня после проклювки прошло – надо собрать, позже уже не то, кошками будет вонять. А вот эта, синенькая, из чего, как думаешь?
– Ну… Черника?
– Балбес! Черника дает лиловый цвет и пахнет паршиво. Ее надо с медом, да на лесном хвоще, тогда она аромат отпускает. А синяя – на васильках. Пшеница на это зелье идет самая отборная, крупная, без парши, а васильки собери по меже, аккуратно лепесточки обдери, а пестики с тычинками не моги, в них яд! Потом настаивай шесть дней, но не больше, а то цвет сойдет. Процеживать надо через осиновый уголь, он самый полезный. Кстати, и с похмелья осиновый уголь – первейшее дело. Верно, Джим?
– Ну!
– Дед!
– Чего?
– Ведь это самогон?
– Самогон – дурацкое слово. Сразу вспоминаются дешевые детективы. Мой собственный дед, учивший папу и меня, звал это дело декоктами. Либо эликсирами. Конечно, до эликсира мне далековато, но вообще-то мои настойки помогают от любых хворей. А секрет, знаешь, в чем?
– В чем?
– В том, чтобы не хлестать безо всякого смысла, а употреблять до первого потепления внутри. Верно, Джим?
– Н-ну!
– Тогда ты и аромат лесной или садовый учуешь, и вкус различишь, и сразу скажешь: вот эта, положим, брусничная – на гречишном меду, а вон та лимонная – на липовом.
Будет тебе удовольствие, а не дрянь во рту и в голове поутру…
Билл улыбнулся. Конечно, все эти разговоры совершенно не годились для пятнадцатилетнего паренька, но дед всегда был с ним честен.
Учил, как мог, тому, что знал сам. А когда его познания закончились (по его собственному разумению), послал внука в город. Именно в Лондоне, пару лет спустя, Билл понял, что старый Харли научил его самому главному. Жить по совести и получать от жизни удовольствие Неожиданно тень набежала на лицо молодого человека.
Все это осталось в прошлом. Жизнь больше никогда не будет приносить ему удовольствие и радость, потому что…
Потому что он убил человека.
Харли Уиллингтон сидел на скамейке на самом краю обрыва. Обрывом заканчивался сад Харли, сад, которому Общество Цветоводов Грин-Вэлли единогласно присудило бы ноль баллов. Сад бушевал, кустился и лохматился, птицы орали в нем от зари и до зари, а гнезда свои даже и не думали прятать в укромных местах. Обнаглевшие пернатые прекрасно знали, что в этом саду им не грозит ничего.
Харли наклонился, вытянул из-под скамьи пузатую бутыль в оплетке и два маленьких серебряных стаканчика. Хмыкнул, налил по несколько рубиновых капель, кроваво сверкнувших в лучах заходящего солнца. Сказал, не оборачиваясь:
– Рад видеть тебя, подружка! Раньше ты бывала легче на подъем.
– Это подъем раньше был легче, дружок.
Привет, старый разбойник.
Гортензия Вейл плюхнулась на скамейку рядом со старым Харли, приняла серебряный стаканчик, кивнула и пригубила. Некоторое время царила тишина, потом Гортензия задумчиво протянула:
– Я узнаю гвоздику, боярышник, рябину и малину. Мед – с общего сбора. А вот что еще…
– Тимьян. Вереск. И розовые лепестки.
– Ох. Харли, ты старый колдун, вот что.
Опять помолчали. Потом Харли искоса взглянул на старинную приятельницу.
– Как это ты решилась приползти в гнездо порока, да еще на ночь глядя?
– А я с Мэри. Она меня толкала в спину.
Ну а обратно будет легче. Она будет моими глазами.
– А девочка где?
– Не поверишь – нюхает цветочки. Очень ей нравятся твои мальвы. Ну а где твой?
Харли немного помрачнел.
– В доме. Нехорошо с ним, Горти. Я едва его узнал. Тощий, злой, глаза больные. Хромает сильно. Ну это-то ерунда, вылечу за неделю…
Гортензия кивнула, помолчала, а потом тихо заметила:
– В деревне уже хай поднялся. Трудно ему будет. Наши малахольные мадамы и святого доведут до сквернословия, а Билли
Последние комментарии
1 час 33 минут назад
1 час 34 минут назад
3 часов 35 минут назад
3 часов 37 минут назад
2 дней 1 час назад
2 дней 1 час назад