Имя [Геннадий Самойлович Гор] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (17) »
4
Вечером за ужином отец сказал маме, мне и дяде Васе: – Он не Дюма-сын и не Коперник. – – А кто? – Бывший артист, игравший в детских пьесах преимущественно роль доброго волшебника. – Но ведь жизнь – это не сцена! Почему он продолжает играть? – Но он же играет роль доброго человека. И пусть себе играет. – Этого нельзя допускать, – сказала мама строго. – Ведь он комендант, а не волшебник. – Он хочет быть и тем и другим, – сказал дядя Вася, – и комендантом, и добрым волшебником. По наивности он не представляет себе, как трудно совмещать эти обязанности. – Хорошо, – стала возражать мама, – сегодня он только Дюма-сын, а завтра он скажет, что он Лев Толстой и даже сам поэт Евгений Евтушенко. – Не скажет. – А я уверена – скажет. – Ну и пусть говорит. Ему все равно никто не поверит. Но все-таки приятно, когда в твоем доме комендант – добрый волшебник. – Сегодня он добрый, – сказала мама, – а завтра может стать злым. Это часто бывает. Не на сцене, конечно, а в жизни. – В жизни все случается, – сказал отец. Потом, как это часто бывает у взрослых, разговор перешел на другую тему. Стали говорить о стене, которая слишком скоро дала трещину, а потом вспомнили итальянский фильм «Затмение». Дядя Вася стал защищать эту картину, Как только что защищал коменданта. Я тоже был почему-то на стороне коменданта и картины «Затмение», хотя я ее и не видел. И я подумал, что, судя по тому как мама нападала на коменданта и на кинокартину, между картиной и комендантом была какая-то не совсем понятная для меня связь.5
Новый кооперативный дом оказался очень далеко от той школы, где я раньше учился, и мне пришлось поступить в другую. Моим соседом по парте был Мишка Авдеев. Он тоже жил в нашем кооперативном доме и был сыном электромонтера, к которому мы с мамой много раз поднимались, но никогда не могли застать дома. Мишка спросил меня: – А ты знаешь, кто с нами рядом живет. – Кто? – Левитан. – Так это ведь не тот, – возразил я. – В том-то и дело, что тот, – сказал Мишка зловещим голосом. – Тот давно умер, – сказал я. – Знаю. – А раз знаешь, зачем же говоришь? – А что же мне, молчать, что ли? Разве я виноват, что он рядом с нами живет? Я не напрашивался к нему в соседи, и мой отец тоже. – Левитан жил в девятнадцатом веке, а ты живешь сейчас. Вы не можете быть соседями, – возразил я. – Вот оно что! Мы не можем! – обиделся Мишка. – Мы не можем, а ты можешь? – Я тоже не могу. – Ну и черт с тобой, – сказал Мишка. – Ты недостоин жить рядом с великим человеком. – Во-первых, он не великий. – Это Левитан не великий? А кто же тогда великий? Мишкины слова меня огорчили и заставили задуматься. Может, я действительно недостоин жить рядом с великими и знаменитыми людьми? Но потом я решил: это не Левитан. Красивый старик тоже выдавал себя за Коперника и Дюма-сына. А кем оказался? Бывшим волшебником, но не настоящим, а только исполнявшим эту роль на сцене. Возможно, что этот Мишкин сосед повесил дощечку, что он Левитан, чтобы его никто не беспокоил, особенно школьники, которые приходят собирать утиль и бумагу. От этих школьников просто не было отбоя. Они все время звонили или стучали, требуя бумагу. А я думаю, дело не в бумаге, – им просто понравилось кататься на лифте с первого до двенадцатого этажа. И какой-нибудь угрюмый, не желавший, чтобы ему мешали, человек повесил объявление, что он Левитан. И действительно, кто отважится звонить к знаменитому человеку? Когда я сказал об этом Мишке Авдееву, он рассмеялся: – Наоборот, к Левитану каждый захочет позвонить. чтобы узнать, действительно ли он тот самый художник-Особенно если есть такой удобный предлог, как сбор бумаги и утиля. – И звонят? – Еще как! В день по десять раз. – А он? – Он ничего. Добрый. Приветливый. Никого не ругает, хотя, наверно, устал открывать и закрывать дверь. – А чем он занимается? – Чем? – хмыкнул Мишка. – Старинные картины реставрирует для музеев. Иногда делает и копии. Я видел одну – не отличишь. Меня немножко смутили слова Авдеева. Раз делает копии, значит, уже не Левитан. Да и вообще копии – это картины, которые что-то услышали и повторяют, как попугай, не понимая того, что они заучили. Это мне дядя Вася сказал на Невском в антикварном магазине, где на стенах висят картины в шикарных золотых рамах. Дядя Вася сказал, что хотя эти картины и дорого оценены, но им грош цена, потому что они копии. Я тогда еще не совсем понимал, что такое копия и почему она ценится гораздо меньше, чем оригинал, если она сделана добросовестно, точно и ничуть не хуже оригинала. Но дядя- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (17) »
Последние комментарии
4 часов 40 минут назад
9 часов 43 минут назад
17 часов 32 минут назад
20 часов 3 минут назад
20 часов 11 минут назад
2 дней 7 часов назад