Ричард Блейд, победитель [Джеффри Лорд] (fb2) читать постранично, страница - 211


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

условия.

Быстро. Надо действовать очень быстро. Пока этот монстр не заглянул к нему под череп, не разобрался в его намерениях. Скорее!

Он добрался до верхней ступеньки, шагнул на дорожку, окружавшую резервуар, и увидел красную жидкость со специфическим слабым запахом, в которой плавал огромный, чуть сплюснутый серый шар. Мозг! Блейд медленно двинулся вдоль дорожки, вытаскивая на ходу меч.

— Ты видишь опухоль, Блейд? — раздался Голос.

Да, ее нельзя было не заметить; белесое образование захватывало всю правую височную долю циклопического мозга. Пожалуй, в поперечнике оно достигало шести-семи футов. Блейд внимательно осмотрел его, стараясь думать только о предстоящей хирургической операции, то, что таилось в его подсознании, не было даже намеком на мысль — скорее, неким смутным намерением. Но и ему нельзя позволить просочиться наружу

Вслух он произнес:

— Да, вижу. Я готов. Начинать?

Тишина. Медленно-медленно тянется время. Наконец Голос отозвался:

— Начинай.

Блейд вытащил меч и прыгнул с дорожки на глянцевую, тускло поблескивающую серую поверхность. Его ноги слегка увязли в губчатой массе. Поскользнувшись, он чуть не упал, с трудом сохранив равновесие, затем начал осторожно продвигаться к пораженному участку, старательно перешагивая через глубокие борозды мозговых извилин. Словно в сказке, он путешествовал по мозгу гиганта; толстые стены бака служили ему черепом, необозримая стальная башня — телом, бесчисленные роботы — пальцами. И этот гигант сейчас находился в его власти…

Внезапно в его собственном черепе взорвался фонтан боли, странной, столь непохожей на ставшие уже привычными муки. На этот раз сомнений не было — лорд Лейтон наконец-то добрался до него!

Беззвучный Голос настойчиво повторил:

— Начинай же, Блейд! Что ты медлишь?

Дьявольский монстр жаждал исцеления! Что ж, он подарит этой твари долгожданный покой — вместе со Смертью! Блейд перепрыгнул через опухоль и по рукоять погрузил меч в жемчужно-серую здоровую ткань. Он резал ее, рубил, полосовал, вкладывая последние остатки энергии; железный клинок кромсал плоть великана, словно волчий клык. Глаза заливал пот, в голове ударами чудовищного колокола гудел Голос. Молил, проклинал… Блейд по колени погрузился в розоватую жидкость, затем ноги его разъехались, и он соскользнул в резервуар, цепляясь за края проделанного им разреза и не переставая работать мечом. Дикий вопль потряс огромную башню. Он не знал, был ли тот звук реальным или раздавался только в его сознании; он исступленно продолжал рубить.

Зал погрузился в полную темноту; гигантская масса ворочалась, трепетала под ногами Блейда, охваченная судорогами агонии. Он резал и резал, переполненный ненавистью и страхом. Молящий голос в его сознании звучал все тише, тише… Замер! Все…

И, словно дождавшись этого мига, новый приступ боли скрутил Блейда. Выпавший из рук меч соскользнул куда-то в глубь резервуара, разведчик упал на колени, захлебываясь в тягучей розовой субстанции. Боль рвала его на части. Он чувствовал, как отделилась голова, вспорхнув к небесам вместе со шпилем стальной башни, затем исчезли руки и ноги и бесформенный обрубок, оставшийся от тела, вылетел через потолок, устремившись к яркому серебристому лунному диску. Он падал на нее целую вечность, пока не заметил, что на сверкающей поверхности выведено готическими буквами:

«Добро пожаловать домой, Ричард Блейд!»

Глава 15

Констебль Вильям Хиггинс относился к тем славным лондонским полицейским старой школы, которых оставалось не так уж много. Да и он через шесть месяцев должен был выйти на пенсию, в почетную отставку. Этот рослый здоровяк неважно разбирался в тонкостях современного сыска, но обладал тактом и почти безграничным терпением. Впрочем, за тридцать лет службы можно научиться многому.

Кроме того, констебль, имевший нюх не хуже, чем у старой полицейской ищейки, мог безошибочно распознать джентльмена в любом обличье. Будь то чиновник, офицер в штатском, ученый муж или просто щеголь, джентльмен всегда оставался джентльменом. Если бы Хиггинса попросили сказать, кто же такой джентльмен, он вряд ли ответил бы на этот вопрос, но интуиция, на которую привык полагаться бравый бобби, не подводила его ни разу.

В тот сырой апрельский вечер он нес службу в районе Уайтхолла и направлялся с обычным обходом по левой стороне Бридж-стрит к Вестминстерскому мосту. Биг Бен уже пробил десять часов, и от Темзы потянуло густым вязким туманом. Форменный плащ почти не грел; Хиггинс зябко поежился, нахлобучил шлем поглубже, чтобы не снесло ветром, и остановился оглядеть пустынный мост. Ну и погодка! Хороший хозяин собаку со двора не выгонит!

Вдруг констебля Хиггинса затрясло, как в лихорадке, и он раздраженно просипел:

— Господи, спаси и помилуй! Никак паршивый самоубийца! Что за напасть!

У парапета стоял высокий пожилой человек и, низко наклонись, пристально