НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24 [Владимир Гаков] (fb2) читать постранично, страница - 4

Дед торжественно вздохнул, сдвинул шляпу на глаза, хлопнул Клеопатру по шее, и та пошла вперед. Анна поняла, что реставратор Васильев внес в душу Геннадия благородное смятение, открыв перед ним манящую даль веков.

Впереди шла Клепа, затем, жестикулируя, дед — дождевик его колыхался, как покрывало привидения. Он говорил, не оборачиваясь, иногда его голос пропадал, заглохнув в кустах, его долгий монолог был о горькой участи рек и лесов, о том, что некий купец еще до революции возил с холма камень в Полоцк, чем обкрадывал культурное наследие; о том, что население этих мест смешанное, потому что сюда все ходили воевать кому не лень; что каждой деревне нужен музей… Темы были многоразличны и неожиданны.

Спустились с пологой, дальней от реки стороны холма и побрели вдоль ржаного поля, по краю которого цвели васильки. Дед говорил о том, что над Миорами летающая тарелка два дня висела, а на Луне возможна жизнь в подлунных вулканах… У ручья дед обернулся.

— Может, у нас поживешь? Чего одной в доме? Мы с Дарьей тебя горячей пищей снабдим, беседовать будем.

— Я лучше побуду одна. Спасибо.

— Я и не надеялся, — сказал дед.

В доме деда Геннадия пришлось задержаться. Бабушка Дарья вскипятила чай, достала конфеты, а хозяин вынул из обувной коробки и разложил на столе свой музей, который он начал собирать после встречи с реставратором Васильевым. Здесь была фотография деда двадцатых годов, банка из-под чая с черепками разной формы и возраста, несколько открыток с видами Полоцка и курорта Монте-Карло, покрытая древней патиной львиная голова с кольцом в носу — должно быть, ручка от двери, а также кремневый наконечник копья, бутылочка от старинных духов, подкова, оброненная Клеопатрой, и еще что-то. Бабушка Дарья отозвала Анну на кухню покалякать о родственниках, шепнула:

— Ты не смейся, пускай балуется. А то пить начнет.

Бабушка Дарья прожила с Геннадием полвека и все боялась, что он запьет.

3

Сумерки были наполнены звуками, возникшими от тишины и прозрачности воздуха. Голоса от колодца, женский смех, воркование телевизора, далекий гудок грузовика и даже перестук колес поезда в неимоверной залесной дали — все это было нужно, чтобы как можно глубже осознать необъятность неба, блеск отраженной луны в реке, молчание леса, всплеск рыбы и звон комаров.

Анна поднялась к дому и, не спеша, улыбаясь воспоминанию о дедушкиной болтовне, открыла на этот раз покорную дверь. Держа в руках замок и крынку с парным молоком, она вошла в темные сени, сделала шаг и неожиданно налетела на что-то твердое и тяжелое. Крынка грохнулась об пол, замок упал и ударил ее по ноге. Анна вскрикнула, охватила руками лодыжку, и тут же из-за перегородки, отделявшей сени от холодной горницы, резкий мужской голос спросил:

— Ты что, Кин?

С чердака откликнулся другой голос, низкий:

— Я наверху.

Анна, несмотря на жуткую боль, замерла. Ее на мгновение посетила дикая мысль: она попала в чужой дом. Но по эту сторону ручья только один дом. И она минуту назад отперла его.

Часто заскрипели ступеньки узкой чердачной лестницы.

Скрипнула дверь в холодную комнату.

Два фонаря вспыхнули одновременно. Она зажмурилась.

Когда открыла глаза, щурясь, увидела: в сенях стоят двое, а на полу посреди сеней — большой желтый чемодан, забрызганный молоком. Молочная лужа растеклась по полу, рыжими корабликами покачивались черепки.

Один был молод, чуть старше Анны, элегантен, в синем костюме, галстуке-бабочке, с вьющимися черными волосами, с гусарскими наглыми глазами. Второй, спустившийся с чердака, — постарше и помассивней. Лицо скуластое, коричневое, светлыми точками горели на нем небольшие глаза. Он был одет в черный свитер и потертые джинсы.

Анна выпрямилась, морщась от боли, и спросила:

— Вы через окно влезли?

Мужчины держали наготове, как пистолеты, яркие фонарики.

— Что вы здесь делаете? — спросил скуластый.

— Я живу здесь. Временно. — И, как бы желая сразить их наповал, Анна добавила: — Вот видите, я и пол вымыла.

— Пол? — спросил скуластый и посмотрел на лужу молока.

Анна была так зла, да и нога болела, что забыла об испуге.

— Если вам негде переночевать, — сказала она, — перейдите через ручей, в крайний дом. Там комната пустая.

— Почему это мы должны уходить? — спросил молодой гусар.

— Вы что, хотите, чтобы я ушла?

— Разумеется, — сказал молодой. — Вам здесь нечего делать.

— Но ведь это дом моей тетки, Магды Иванкевич.

— Это черт знает что, — сказал молодой гусар. — Никакой тетки здесь быть не должно.

— Правильно! — воскликнула Анна, преисполняясь справедливым гневом. — Тетки быть здесь не должно. Вас тоже.

— Мне кажется, — заявил скуластый, — нам следует поговорить. Не соблаговолите ли вы пройти в комнату?

Анна обратила внимание на некоторую старомодность его речи, словно он учился в дореволюционной гимназии.

Не